— Единственный способ остановить хулигана, который обижает других детей на площадке, — это показать ему: если он тебя стукнет, то в ответ получит сдачи!

Кажется, она так же не сомневалась в истине этих слов, как в том, что глаза у нее голубые.

Но ведь Росс Уилкокс и Грант Бэрч знали, что могут получить сдачи, и это не помешало им подраться. Разве не так?

Я стряхнул с себя солому и грязь и пошел дальше. В углу следующего поля я заметил старомодную ванну. Судя по истоптанной копытами грязи вокруг, ванна использовалась как кормушка. В ней лежало что-то, прикрытое огромным мешком из-под удобрений. Меня одолело любопытство, и я сдернул мешок.

В ванне лежал замазанный грязью труп мальчика моего возраста.

Вдруг он сел и схватил меня за горло.

— ПРАХ ЕСИ И В ПРАХ ОБРАТИШЬСЯ!!! — прохрипел он.

* * *

Прошла уже целая минута, но Дин Дуран все еще уссывался.

— Видел бы ты свою рожу! — хрипел он сквозь смех. — Видел бы ты!

— Ну хорошо, хорошо, — снова сказал я. — Поздравляю. Ты гений.

— У тебя была такая рожа, как будто ты обосрался!

— Да, Дуран. Считай, ты меня поймал. Успокойся уже.

— Классный розыгрыш! Я лучше и не припомню!

— Так чего ты свалил? Я думал, мы собирались искать туннель вместе?

Дуран перестал ржать.

— Ну… ты же знаешь…

— Нет, не знаю. Я думал, у нас уговор.

— Я не хотел тебя будить, — неловко сказал Дуран.

«Это что-то связанное с его отцом», — догадался Нерожденный Близнец.

Дуран спас меня от Гэри Дрейка, так что я решил его простить.

— Так что, ты все-таки идешь? Искать туннель? Или снова смоешься куда-нибудь в одиночку?

— Я же ждал тебя здесь, чтобы снова пойти вместе! Скажешь, нет?

* * *

Следующее поле оказалось заброшенным. Оно шло вверх, и дальнего края не было видно за взгорком.

— Ты ни за что не угадаешь, кого я встретил, — принялся я рассказывать Дурану.

— Дон Мэдден, на тракторе.

Эх.

— Ты тоже ее видел?

— Она психованная. Заставила меня залезть на ее трактор.

— Правда?

— Ага! И устроила матч по армрестлингу. Ее нож против моей булки.

— И кто выиграл?

— Я, конечно! Чтоб я еще девчонке проиграл! Но она все равно забрала мою булку. И велела мне убираться с земли ее отчима, а то она натравит его на меня, а у него есть ружье. Психованная.

Представьте себе, что вы пошли в магазин за рождественскими подарками в середине декабря, нашли все, что искали, но на Рождество ваша наволочка оказывается абсолютно пуста. Вот именно так я себя почувствовал в этот момент.

— Ну что ж, я видел и кое-что другое, гораздо лучше, чем Дон Мэдден на тракторе!

— Да ну?

— Я видел Тома Юэна с Дебби Кромби!

— Не может быть! — Дуран осклабился. — Она сиськи доставала?

— Ну…

Я совершенно отчетливо представил себе, как разойдется эта сплетня. Я расскажу Дурану. Дуран расскажет своей сестре Келли. Келли расскажет Рут, сестре Пита Редмарли. Пит Редмарли расскажет Нику Юэну. Ник Юэн расскажет Тому. Том Юэн приедет к нашему дому на своем «Сузуки», завяжет меня в мешок и утопит в озере.

— Что «ну»?

— Нет, они только целовались.

— Что ж ты не задержался там подольше? — Дуран показал свой коронный трюк — достал языком до носа. — Может, увидел бы ее хозяйство.

* * *

Лиловые колокольчики роились в лужицах света, натекших через дыры в кронах деревьев. Воздух был пропитан их запахом. Дикий чеснок пах поджаренной харкотиной. Дрозды пели так, словно от этого зависела их жизнь. Птичья песня — это мысль леса. Она прекрасна, но мальчикам запрещено говорить «прекрасный», потому что это самое что ни на есть педиковое слово. Тропа сузилась так, что идти можно было только гуськом. Я пропустил Дурана вперед — пусть закрывает меня своим телом. (Даром, что ли, я много лет подряд читал «Уорлорд»[20]— кое-каким методам выживания научился.) Так что когда Дуран вдруг остановился, я налетел прямо на него.

Дуран прижал палец к губам. Шагах в двадцати от нас на тропе стоял сморщенный, как черносливина, человек в бирюзовом халате. Человек-черносливина смотрел снизу вверх, со дна колодца, полного ослепительной яркости и жужжания — мы поняли, что этот колодец состоит из пчел.

— Что он делает? — прошептал Дуран.

Я чуть не сказал «молится».

— Понятия не имею.

— Над ним дикий рой, — шепнул Дуран. — На том дубе. Видишь?

Я не видел.

— Он что, пчеловод?

Дуран сначала не ответил. У пчелиного человека не было никакой сетки или маски, хотя пчелы облепили его халат и лицо. У меня самого лицо от одного этого зрелища зачесалось и задергалось. У человека был бритый череп со шрамами, напоминающими электрические разъемы. Рваные туфли больше походили на тапочки.

— Не знаю. Проскочим мы мимо него, как ты думаешь?

— А если они отроятся? — я вспомнил фильм ужасов про пчел.

Прямо в том месте, где мы стояли, от верховой тропы ответвлялась едва заметная тропинка. Нас с Дураном осенило одновременно. Он пошел первым — это не так уж смело, если опасность за спиной. Тропинка петляла, и вдруг Дуран встревоженно повернулся ко мне и прошипел:

— Слушай!

Пчелы? Шаги? Становятся громче?

Определенно!

Мы помчались, спасая свои жизни, проламывая одну волну ветвей за другой — восковая зелень и когтистый остролист. Коренистая земля качалась, кренилась и вдруг ринулась вниз.

* * *

Мы с Дураном плюхнулись на землю в укромном болотистом кармашке, задушенном портьерами плюща и омелы. Мы задыхались и не могли больше сделать ни шагу. Мне здесь не нравилось. В такое место душитель вполне может привести свою жертву, чтобы задушить и закопать. Такая это была стремная лощина. Мы с Дураном прислушивались — не гонится ли кто за нами. Очень трудно затаить дыхание, когда у тебя колет в боку.

Но пчелы нас не преследовали. И человек, который был с ними, — тоже.

Может, это сам лес решил напугать нас, чтобы развлечься.

Дуран с хрюканьем втянул сопли из носа в гортань и проглотил их.

— По ходу, мы оторвались.

— По ходу так. Но где же тропа?