Изба Марьяши была подстать хозяйке – крепкая, добротная, без изысков, но очень опрятная: накрахмаленные занавески, скобленый пол, в побеленной печи теплится огонь. На брусчатых стенах развешано оружие: два меча, щит, лук и полный колчан стрел.

Волк подвинул к столу деревянную лавку, уселся.

– Виноват, – покаялся он.

– Да что он натворил? – спросила Лада, с трудом отрывая взгляд от стола.

– Живую воду украл! – Марьяша уперла руки в боки. – А как в доверие втирался: то комплимент отвесит, то улыбнется, то «ах, Марьяша, как вкусно ты пахнешь».

Лада насторожилась. Это звучало очень знакомо.

– Да ты тоже мне авансы раздавала! – возмутился Волк. – А сама хотела в Дубравки меня заманить. Я едва на службу не подписался, насилу опомнился. О, Волк, у тебя такие сильные руки, да такие острые зубы, защити меня, нежную хрупкую девушку. Хотя девушка сама кого хочешь защитит.

– У меня были благие намерения, – сказала Марьяша. – Мне в Дубравках воины нужны. После смерти папы, воеводы, осталась я за главную. А в дремучем лесу, сам знаешь, жизнь не сахар. То оборотни кур перебьют, то медведь в теремок прет на зимовку, то вон гуси-лебеди буянят. А ты Волк, хоть и обманщик, а воин справный. Лучник из тебя, конечно, как с меня гусляр, но в ближнем бою ты хорош. А как часовому тебе вообще цены нет! Так что, если останешься в Дубравках, так и быть, прощу я тебя.

Над крышей раздался гул, как будто над ней пролетел самолет, и Лада вжала голову в плечи.

– Не бойтесь, в дом гуси не сунутся, да и в потемках они плохо видят, сейчас пару кругов сделают и в лес на ночлег полетят. В последнее время что-то неладное творится, – Марьяша жестом пригласила всех к столу, – Гномы по дорогам шмыгают, ищут кого-то, лешие попрятались, а теперь гуси-лебеди от Кощеевой башни прилетели. Надо было мне сразу догадаться, что без тебя, Волк, не обошлось. А ну признавайся, куда живую воду дел? Это бесценный эликсир!

Лада вспомнила, как протирала бесценным эликсиром саднящие от верховой езды ягодицы, и едва не подавилась картошечкой.

– Хотел я живой водой Ивана-царевича расколдовать, – нехотя признался Волк.

– Ошибся ты рецептом, – усмехнулась Марьяша. – Его только царевна оживить сможет. Поцелуем.

– Вот, собственно, ее и веду, – кивнул Волк на Ладу.

Марьяша с интересом уставилась на девушку, которая застыла с набитым ртом.

– Ой, простите, ваше высочество, что я так по-простому. И угощение без изысков…

– И обращение хамское, – подхватил Волк.

– А ведь могла бы и догадаться. Вон какая вы нежная, беленькая, ручки маленькие, не то, что мои грабли, – Марьяша опустила на стол широкую загорелую ладонь, ногти на пальцах были коротко обрезаны. – А уж кудри какие золотые – загляденье! Я свою солому как ни кручу – никакого эффекту.

Лада растерялась от внезапного к себе интереса, на языке вертелся совет промывать волосы живой водой, но тут в дом вошел Проша.

– Беляш в конюшне, накормлен-напоен, Колобок с ним остался. Говорит – не любит в избы заходить. Воспоминания детства у него травмирующие, – Проша стянул с себя рубашку и обратился к Марьяше. – Хозяюшка, нет ли у тебя нитки с иголкой? Зашить прореху надо.

Лада понимающе посмотрела на расплывшуюся в глупой улыбке Марьяшу. Сама она к виду полуголого богатыря более-менее привыкла, но внезапное появление всех этих кубиков и мускулов и на нее действовало отупляюще.

– Нитка с иголкой есть? – терпеливо повторил Проша.

– А, да, сейчас, я сама зашью, – Марьяша взяла у него рубашку, медленно пошла в соседнюю комнату, периодически оглядываясь. – Вы садитесь, располагайтесь, – донеслось оттуда. – Кушайте на здоровье.

– То Волчица, то дочь воеводы, – перечисляла Лада, накалывая хрустящий огурчик, – ты, Волк, популярен.

– Я же не виноват, что неотразим, – Волк придвинул к себе тарелку с салом. – Да и вообще, кто старое помянет, как там дальше, Проша?

– Береги платье снову, а честь смолоду, – ответил богатырь. – Коли ухаживал ты за Марьяшей, то и женись.

– Мудрая мысль, – крикнула Марьяша.

– Да не ухаживал я! – рассердился Волк.

– А кто мне песни пел под луной? – спросила из соседней комнаты девушка.

– Я волк, это у меня в крови – на луну выть.

– Да, поешь ты так себе, – подтвердила Марьяша. Она вышла, протянула рубашку Проше. – Готово.

Богатырь надел рубашку, повернулся. На месте дыры теперь выгибал шею красный вышитый петушок.

– Дивная работа, спасибо, – Проша отвесил девице поклон. – И за хлебосольность благодарю.

– Кабы знала я, что гости пожалуют, то уж напекла бы пирогов, а так – чем Бог послал, – хозяйка заплела волосы в косичку и теперь смущенно теребила ее кончик.

– Я Прохор, – решил представиться богатырь. – Родом из Сосняков, что под Крысоградом.

– Скажи, Марьяша, – перебила их светскую беседу Лада. – Я тут, конечно, проездом, но пару деревень видела. Вот в Болотошках, к примеру, даже толковых заборов нет, низенькие плетни, да и все. А вы тут живете как на войне – частокол, охрана, часовые. Почему не переберетесь в более мирное место?

– Потому что, царевна, мы не ссыкуны какие-нибудь, – степенно ответила девушка. – Что в тех Болотошках? Клюква да жабы. А у нас что ни день, то подвиг.

Волк хитро глянул на Прошу – богатырь подался вперед, глаза его загорелись.

– А помнишь, Марьяша, как упыри со старого погоста полезли? – невинно спросил оборотень.

– О, было дело! – хозяйка уселась за стол, подперла щеку рукой. – Ночь стояла лунная, вот как сейчас…

Лада быстро потеряла интерес к истории, и так было понятно, что наши победили. От сытной еды ее сморило, глаза сами закрывались.

Марьяша устроила царевну на ночлег в своей спальне, Волка выгнала в конюшню. Засыпая, Лада слышала шепот из соседней комнаты: Проша рассказывал о драке с троллем, а Марьяша тихо охала и восхищалась.

***

Утром Лада потянулась, наслаждаясь ощущением отдохнувшего тела, открыла глаза. За окном рассвело, в соседней комнате послышались шаги, смех Марьяши. Девушка приподнялась в кровати и вздрогнула от неожиданности, увидев Волка. Он сидел на сундуке у стены и не отрывал от нее взгляд.

– Ты сам понимаешь, что ведешь себя как маньяк?

– Да, – кивнул Волк. – Но мне спокойнее, когда я тебя вижу.

– Боишься, что украдут последнюю царевну в трех шагах от свободы? – поняла Лада. – Не бойся, расколдуем мы Ивана, снимем твой ошейник.

– А потом?

– А что потом? – пожала плечами Лада. – Потом я получу награду, надеюсь, Ваня жаться не станет, и отправлюсь домой.

Волк отвел глаза.