В следующие недели время безумно ускорилось. Нехватка его, которую я ощущала с Валерой, была смешной по сравнению с активным (даже реактивным, возможно) движением к цели. Учеба на неделе, выступления в баре по выходным, занятия (групповые и одиночные), репетиции группы ― всё это стало моей жизнью так ярко, четко и сильно, что порой я, забывшись, удивлялась, видя перед собой отчеты.

― У людей часто так мало времени на жизнь, ― протянула я глубокомысленно, отхлебнув джин-тоника.

Бар, вечер, Слава.

― Времени всегда столько, сколько ты хочешь использовать.

― Да ну нет, оно же не резиновое, что бы там ни думал у Емца в книгах Ванька Валялкин, сидя в избушке. Как ни жаль, больше двадцати четырех часов в сутках не бывает, и в них надо вместить сон, еду, перемещения, работу.

― Устала?

― Когда я на репетициях или выступлениях ― усталость не ощущается. А вот идти на них иногда так сложно. Когда знаешь, что на чтение у тебя есть время только в транспорте, а на компьютерные игры и друзей ― только в выходные по паре часов.

― Ты ведь не собираешься работать так всегда?

― Я, может, и хотела бы, но ресурсы организма ограничены. Чтобы петь, нужно быть не зомби, а чтобы было где жить ― нужно работать.

― Может, однажды ты сможешь перейти полностью на занятия творчеством, кто знает.

― Едва ли. Это всё же слишком нестабильно.

― Одна моя подруга ушла в визажисты. Никто не верил, что сможет, да и она сама пыталась совмещать. Не вышло. Её же начальник ей и сказал ― выбери что-то одно, а потом удивился, что она уходит.

― Макияж ― немного другое. Что может музыкант? Продажи альбомов ― штука мифическая и не особо прибыльная с учетом стоимости звукозаписи. В баре мне платят копейки. Концерты ― кто на них пойдет? Не думаю, чтобы это было можно монетизировать, да и не хочу. Творчество ― для души, деньги тут не цель, а побочный продукт.

― Раз так, надо будет выбрать что-то. Нельзя заниматься всем сразу, даже если ты хочешь посвящать творчеству всё свободное время.

― Выберу, обязательно.

Я видела Славу без кольца второй раз. В первый, вечером в коттедже, это не казалось странным. Люди часто надевают и снимают кольца, когда моют посуду, идут в душ, ловят рыбу даже, наверное. Мало ли, что случилось тогда… Но снятое сейчас, впервые за длительное время нашего общения, оно привлекло моё внимание. Заметив мой взгляд, Слава отвел глаза.

Я не спрашивала.

Помогая надеть пальто, он едва заметно провел кончиками пальцев по моему плечу, отчего по телу пробежали мурашки. Глазами мы так и не встретились.

Выступления в клубе сложно было бы назвать скучными, хотя бы из-за различной публики. За исключением десятка постоянных гостей, предугадать её состав было сложно. Будут ли сегодня переживать музыку вместе со мной или шуметь, целоваться под песни или ссориться, найдутся ли в зале внимательные глаза на весь вечер? Иногда даже загадывала ― если пойдет дождь, обязательно придет полноватая милая женщина, будет вытирать глаза платочком и прятать его между сумочкой и складками живота, озираясь по сторонам; если будет ветрено ― найдется в зале ворчливый старик с бутылкой водки, один за столом, злобно меня изучающий, а потом всё же хлопающий после песен стоя. Шел в итоге снег, а зал был почти пуст, и я о своих догадках забывала.

После выступлений в очередные выходные я не вполне помнила, как добралась домой, будильник достиг моего сознания лишь звонка с десятого.

― Лора? ― выглянула Анастасия Витальевна из кабинета, провалив мою попытку прошмыгнуть незаметно. ― Скоро проверка, сегодня сможешь остаться подольше?

Опоздав, я могла лишь кивнуть. Через час заглянула Зоя:

― Ты как?

― Мечтаю о сне, даже когда сплю, ― хмыкнула я.

― Ты ведь понимаешь, что угробишь себя? Какой план сегодня?

― Должны быть групповые занятия.

― Не хочешь пересмотреть расписание? Прошел всего месяц, а у тебя уже такие тени под глазами, что мне страшно.

― Да, наверное…

― Не наверное, а сейчас!

― Хорошо.

― Обещаешь?

― Да-да, всё решу.

― Вот и супер.

― Как вы с Германом?

― А… Расстались неделю назад.

― Ох, я и не знала… Ты как?

― Ты была права, так что я не жалею. Говорит, ты с ним это обсуждала?

― Да не то чтобы. Так, постаралась объяснить, что в отношениях главное ― любовь и уважение.

― Спасибо. Я могла бы долго ещё не решаться. Всё, побегу. Разгребайся, как-нибудь кофе выпьем.

― Обязательно!

Вспомнив разговор со Славой про ориентир на ощущения, а не мысли, постаралась взвесить чувства. Хочу ли я петь так много? Хочу, но не могу. Организм явно намекает мне, что иногда нужно делать выбор.

Вероника перерыву в занятиях не огорчилась:

― Ты уже выходишь на сцену и учишься на курсах, я горжусь тобой, Лорочка. Надумаешь вернуться ― будем тебе рады. Можно будет скорректировать количество занятий.

― Спасибо! Вернусь, как только будет возможность.

«Помнить, что цель ― счастье, а не количество выступлений». Повесив стикер с этой фразой на краешек монитора, я вернулась к задачам с чуть большим количеством энергии, будто спокойный вечер придавал мне сил заранее.

Атмосфера на репетициях нравилась мне не всегда. Саша, с которой мы неплохо общались наедине, всё чаще стала конфликтовать. Не уверена, что она эти конфликты осознавала, но категоричность мнения ― та черта, что я очень в людях не люблю.

Стоило выбрать песню, она настаивала на другой. Если в процессе репетиций понимали, что хорошо исполнять не получается, мои предложения замены репертуара воспринимала как непостоянство и слабость. Если с её идеями не соглашались ― на время прекращала общение, ограничиваясь рабочими вопросами.

Уже скоро я начала воспринимать наше соперничество всерьез. Я была, фактически, создателем группы, она же ― автором песен, приглашенным позже, но заслужившим уважение. Быстро стало понятно, что с мальчиками она сблизилась, но не могла при любом удобном случае не отпускать подколки в их адрес. Её позиция была личной, в отдалении от коллектива, и наше мнение учитывалось вполне условно. Вот и разыгралась драма.