Любаша подалась вперед, ей явно интересно было поучаствовать в расследовании. Хотя бы иллюзорно…

– У Ленки легко мог взять Гена Стасовский, – прошептала она, и глаза ее так и загорелись. – Или Марат.

– Тебе же сказали, женщина под подозрением, – охладила ее Мира.

– У гимнастов в номере одна женщина, сама Шилова. Но между ними метра… три было, – прикинула Любаша. – Как она могла толкнуть Мишку? Или что?

Я покачала головой:

– Никто его не толкал. Предполагаемая убийца находилась среди зрителей. Большего я не могу сказать.

– Ни хрена себе!

– Как?!

Они обе впились в меня взглядами и в этот миг стали даже похожи, хотя между ними не было ничего общего. По крайней мере внешне… Но сейчас их собранные лица, чуть вытянувшиеся вперед, точно они обнюхивали меня, внезапно напомнили мне прекрасные морды моих собак, когда те, сидя со всей сворой на ковре, постеленном специально для них, пытаются понять, о чем я рассуждаю вслух. У отца старомодных ковров не было, Никита притащил этот из квартиры деда, перед тем как выехать из нее.

Никита! Надо же узнать, как он там? Не забыть бы опять…

И я начала слегка форсировать:

– Может, кто-то все же ненавидел Мишу Венгра до того, чтобы желать ему смерти? Вы точно знаете, все ведь на ваших глазах происходит. Вспомните, пожалуйста. Кого он мог обидеть так, что ему не…

– Меня, – внезапно перебила Мира.

Любаша подскочила в кресле:

– Эй! Ты что несешь?!

– Но я не убивала его. Наш номер в программе следующий, можешь проверить. Мы с ребятами уже стояли за форгангом, когда он…

Я вопросительно взглянула на Любашу:

– Форганг – это?

– Занавес у выхода на арену, – отозвалась она машинально, не сводя глаз с подруги.

У Миры мелко подергивалось все лицо:

– Все равно они разнюхают. Мы с Мишей встречались. Ну, это я уже говорила…

Она умолкла и опустила веки, темные и тяжелые, хотя остальные черты ее лица были тонкими, изящными, как и все тело. Пришлось подтолкнуть, чтобы Мира не погрузилась в воспоминания надолго:

– Но было что-то еще…

Ресницы взлетели, она уставилась на меня с таким изумлением, точно я раскрыла древнюю тайну их рода:

– Откуда ты знаешь?!

Я промолчала, только мягко кивнула ей, призывая довериться мне и произнести вслух то, что не давало ей покоя.

– Скажи ей, – проговорила Любаша еле слышно.

– Я сделала от него аборт.

Эту фразу произносила почти каждая женщина, и не всем она давалась с трудом, но Мире было по-настоящему больно, у нее даже голос сорвался на последнем слове.

– Он знал?

Любаша метнула в меня гневный взгляд:

– Конечно, этот ублюдок все знал! Только ему плевать было. Не только на Миру, вообще на всех. Он же мажор хренов! Они всех нас за быдло держат, пользуют как хотят, а потом и срать рядом не сядут… Хороший мальчик! Как же…

– Ты тоже его ненавидела? – спросила я напрямик.

Но ее это не смутило:

– Много чести! Я таких, как он, на дух не переношу, это так. Но ненавидеть? Не заслужил этот говнюк, чтобы я на него свою ненависть тратила!

Как-то слишком горячо Любаша говорила об этом, словно была обижена невниманием Венгра… Я должна была спросить:

– А к тебе он тоже подкатывал?

Я почти уверена была, что она скажет нет. Но Любаша презрительно изогнула верхнюю губу с манкой родинкой:

– А то! Мира знает… Это было уже после того, как…

– Хватит, – оборвала ее Мира. – Не убивали мы Венгра. У меня алиби. А у Любаши мотива нет.

– Месть за подругу, – предположила я, и они переглянулись.

Любаша виновато протянула:

– Прости, что это не пришло мне в голову…

Мне пришлось отвлечь ее на себя:

– А где ты находилась во время выступления гимнастов?

Ее мягкие губы расползлись:

– Э-э, стажерка, не там копаешь! Но я была здесь, если что…

– И тебя никто не видел?

– Видел. И трогал. И облизывал… Тебе интересно – кто?

– А то как же!

Вскинув руку кошачьим жестом, она издала утробный рык:

– Наш самый крутой мужик, конечно… Наш бесстрашный укротитель…

– Денис Харитонов?

Я мгновенно представила их вместе – эталонно красивая пара…

– Ха! – вырвалось у нее.

Мира наконец улыбнулась:

– У Любаши уже третий год тянется роман с Виталием Сергеевичем Харитоновым.

– Он женат? – предположила я.

Любаша высунула острый розовый язычок:

– Был. Дениса же не сам родил… Его бывшая, кстати, нормальная тетка! Скажи?

Мира спокойно кивнула, подтверждая:

– Лизавета у нас распространителем билетов работает.

– В смысле Елизавета? А по отчеству?

Они переглянулись, и Любаша хмыкнула:

– А хрен ее знает! Все просто Лизаветой зовут. Веришь, нет, они с Виталей прям друзья-друзья! Хоть и развелись сто лет назад. А может, как раз поэтому…

– А развелись почему?

– А я спрашивала? Дело прошлое, меня это никак не касается.

– Так Виталий Сергеевич из-за нее…

Любашин смешок прервал меня:

– Думаешь, жениться на мне не хочет, старый черт? Как же!

– Это она замуж не торопится, – опять встряла Мира. – Олигарха ждет.

– А чего ж ты Венгра не прибрала к рукам? – удивилась я. – Мира, прости, но… Он же как раз олигарх.

– Ну, во-первых, не он, а его папаша. А во-вторых, Мишка – блудный сын… И не факт, что ему хоть крошка обломилась бы от папиных миллионов! Он же был изгнан из семьи. Вы же в курсе, надеюсь?

– Мы уже встречались с его сестрой и братом, – заверила я.

– Ну вот. А с таким говном, как он, связываться без малейшей гарантии… Прости, подруга, но это себя не уважать.

Мира задумчиво водила пуховкой по смуглой шее:

– Он мог быть очень хорошим… Нежным.

– Бе-е, – Любаша изобразила приступ тошноты. – Даже слышать не хочу. По мне, так лучше с пропахшим тиграми Харитоновым пошалить, чем с Венгром. Конечно, он милаш и все такое… Но нет! Спасибо.

От разочарования меня тоже начало мутить: у этих девушек было алиби. У старшего Харитонова тоже. И акробатов можно исключить, они готовились к выходу на манеж, их наверняка видели униформисты и шпрехшталмейстер.

Круг сужался… Мне опять предстояло встретиться с Леной Шиловой.

* * *

В том, что с этой беленькой девочкой они еще увидятся, Лена почему-то не сомневалась, а вот работа Саши в команде следователя стала откровением. Неприятным, чего уж скрывать… Зачем надо было выдавать себя за внучку билетерши? Что за танцы с бубном возле трупа?

Правда, на этот раз Саша раскрыла все карты буквально на пороге гримерки, где Лена, оцепенев, сидела в полумраке. Разумнее было