И все же Орландо, уже занесший кинжал для последнего удара, медлил. Он вспомнил улыбку Изабеллы, ее сверкающие серо-зеленые глаза. Этот мужчина был ее родственником. Он совершил зло, но и Орландо сейчас готов был последовать его примеру. Его душа стала такой же черной, как душа Строцци, и Орландо ненавидел себя за это. Ненавидел за то, что невольно втянул Изабеллу во все это.

Орландо отвернулся, рассчитывая пробраться к двери через охваченную паникой толпу. С него хватит. С местью покончено.

– Вернись и сражайся! – крикнул Строцци.

Орландо обернулся. С трудом поднявшись, оскальзываясь на мокром от крови полу, Маттео поднял кинжал, нацелившись в шею Орландо. Орландо увернулся и нанес ответный удар. Клинок вошел в бок Строцци, швырнув Маттео на мраморный пол. Но Строцци не сдавался.

С яростным воплем он бросился на Орландо. Тот отпрянул. Клинки снова скрестились. От удара все тело Орландо содрогнулось. При мысли о Марии Лоренце его кровь снова вскипела. Он метнулся к Маттео, отражая удар за ударом. Наконец лезвие его кинжала вошло в плечо Строцци.

Пошатнувшись, Маттео осел на пол. И на этот раз уже не поднялся. Его кровь казалась ярко-алой на светлом мраморе. Он уставился на Орландо, и его взгляд был полон шока и ярости. Потом глаза Маттео остекленели.

Мария Лоренца была отомщена.

Орландо смотрел на тело Строцци, распростертое у его ног. Да, он отомстил, но вместо радости чувствовал лишь пустоту и леденящий холод. Строцци напал на него, Орландо защищался. Да и стоит ли сожалеть о таком негодяе? Но все это были лишь слова. Теперь Орландо был мертв, как Мария Лоренца, доверившаяся Маттео. Точно так же, как Изабелла доверилась Орландо.

Изабелла. Его ангел, который отныне навсегда для него потерян.

– К оружию! – закричал кто-то. – Встанем за Медичи! Повергнем их врагов!

Орландо увидел кричавшего. Это был Сигизмондо делла Стуффа, друг Лоренцо Медичи. Он взывал к сражению с хоров. С тех самых хоров, где Орландо когда-то стоял рядом с Изабеллой. Тогда он думал, что его жизнь может измениться и ему откроется новый мир, полный радости и надежды.

Теперь все в прошлом. Ему нужно как можно скорее покинуть собор. Его битва была окончена, и Орландо не хотел принимать участие в другой.

Он бросил свой окровавленный кинжал на тело Строцци и исчез в толпе. Он нужен был маленькой Марии и должен быть рядом с ней.

Сердце Орландо словно оледенело. В своем воображении он по-прежнему видел Изабеллу, ее улыбку, чувствовал ее прикосновение и знал, что она навсегда потеряна для него. Если бы он только мог все исправить…

Но он совершил то, что исправить нельзя. Он убил ее кузена. И потерял ее навсегда.

– За Медичи! За Медичи! Да здравствуют Медичи!

Крики, раздававшиеся в раскаленном от жары городе, пронзительные и резкие, лишь усиливали царящую во Флоренции истерию. Улицы и площади города затопила жажда крови, неумолимая сила, до сей поры тлевшая под спудом, за каменными стенами домов. Буря разразилась два дня назад, и конца ей не было видно.

Изабелла пробиралась сквозь толпу, отталкивая раскрасневшихся мужчин, сжимавших пики и мечи, и всех, кто вставал у нее на пути. Через темную вуаль мир казался сумрачным и печальным, воздух был пропитан острым запахом крови. Он смешивался с привычными городскими запахами – сыростью, которой тянуло с реки, рыбой и фруктов со Старого рынка, портящихся под жаркими лучами солнца, зловонием отбросов, забивших водостоки и разносимых по городу бродячими собаками и одичавшими детьми-попрошайками. Из церквей доносился тонкий аромат духов и ладана.

Изабелле казалось, что на всем сегодня лежит кровавый отпечаток смерти.

– Медичи! Медичи! – раздавалось вокруг нее. Крики смешивались с неумолчным гулом колоколов.

Наконец Изабелла выбралась из толпы и увидела крошечную нишу в стороне от какофонии голосов и воинственного звона мечей. Она нырнула туда и обессиленно прислонилась к грубо оштукатуренной стене, переводя дыхание. Подняв вуаль, она подставила лицо освежающему ветерку, охладившему ее разгоряченные щеки. Через несколько мгновений ей стало легче, словно ветер унес с собой тошноту и страх. За пределами ниши, в которой укрылась Изабелла, бесновалась толпа, но воинственные крики доносились до ее ушей как будто издалека, из ночного кошмара.

Кошмар. Вот во что превратилась жизнь Изабеллы с того ужасного дня в соборе, с той минуты, когда кардинал поднял святые дары и на земле воцарился ад. С той минуты, когда заговорщики Пацци восстали, чтобы убить Лоренцо Медичи и его брата. Неужели все это было позавчера? Изабелле казалось, что прошла целая вечность, целое столетие. И в то же время… это как будто произошло мгновение назад. В воспаленном воображении Изабеллы снова и снова повторялась одна и та же картина. Орландо, ее прекрасный Орландо и тот ужас, частью которого он был.

Неужели он участвовал в заговоре вместе с Пацци? И все это время лгал ей? Изабелла больше не знала, чему верить.

Она вынула платок из узкого рукава своего черного платья и приложила ко лбу. Чистый аромат лимонной вербены привел Изабеллу в себя. Она прижалась к холодной каменной стене, собираясь с силами. Для того, что ей предстояло сделать, сил нужно было много.

Дом, у которого стояла Изабелла, как и большинство других домов Флоренции, был накрепко заперт – ставни закрыты, двери заложены засовами. Он стоял молчаливый и мрачный. Обычно в это время, когда строгий пост уже закончился и город праздновал воскрешение Христа, на улицах бушевало веселье, горожане танцевали, устраивали пиры. Теперь повсюду была кровь. Кровь в соборе, тела, повешенные на окнах дворца Синьории, тела, которые таскали по улицам Флоренции, словно в каком-то жутком шествии.

Изабелла прижала платок к губам, заглушив всхлип. Что стало с этим прекрасным городом, средоточием цивилизации, средоточием всего, что она любила? Он исчез. Исчезло искусство, науки, рыцарство. Все было сметено волной насилия. Насилия, частью которого был Орландо.

И Изабелла осталась одна на крошечном островке в самом центре кровавого потока. Маттео был мертв, Катерина больна, а Орландо… Орландо был одним из тех, кто положил начало этому ужасу. Какой же глупой она была… целовала его, мечтала о нем. Надеялась на встречу с ним…

«Но ты все еще здесь, – прошептал разум. – Ты – единственная, кто знает правду. Единственная, кто может все исправить».

Эта мысль придала Изабелле сил. Да, она осталась одна. Только она сама может восстановить хрупкий мир в своей душе, но для этого ей придется совладать с женской слабостью. Теперь ей понадобятся все ее силы.

Сделав глубокий вдох, Изабелла опустила вуаль. Ее пальцы были в пятнах краски. Она не могла избавиться от них, сколько ни мыла руки, сколько ни втирала в кожу душистые кремы Катерины. На мгновение Изабелле словно открылось будущее – ее руки, заляпанные кровью.