Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На эсэсовца посыпался град вопросов:
— Останемся в лагере?
— Одежду и обувь получим?
— А как инструменты?
— Где находятся болота?
— Сколько часов в день придется работать?
— А дополнительное питание дадут?
— Ну вас к черту! Что здесь, еврейский базар, что ли? — рявкнул надзиратель Шепфлер. — Молчать! Вся болотная ватага остается в тюрьме. Завтра в шесть утра отправитесь, а в семь вечера вернетесь назад. Одежду, сапоги, инструмент получите в торфяных бараках. Командует обертруппфюрер Борман. Все ясно?
— Так точно!
Вальтер Брентен числился по списку пятым.
— Это ошибка, — сказал Ганс Брунс.
— Помог наш Колбасник, — возразил Вальтер. Он задумчиво смотрел в пространство.
Ганс внимательно взглянул на него.
— Знаю, о чем ты размечтался. Да, тут есть шанс. Но смотри, осторожнее.
— Послезавтра меня вычеркнут из списка.
— Вполне возможно.
Отбой. Все лежат на своих нарах. Волнение еще не утихло. Разговоры продолжаются шепотом. Вальтер Брентен, койка которого находится над койкой Ганса, смотрит широко открытыми глазами в белый потолок. «Не поврежу ли я товарищам?» — думает он. Но такой случай больше не повторится. А если транспорт и болота так охраняются, что возможности даже не будет? Но чем больше он думал, тем тверже укреплялся в своем решении дерзнуть. Завтра вечером он будет либо свободен, либо убит. От этой мысли его бросало в жар.
Ганс Брунс скрестил руки под головой и тоже задумался. «Этого добился верзила. Боже мой! Ну, не дурак ли?.. Конечно, если Вальтеру удастся бежать, возьмутся за нас. Да что они нам сделают? Изобьют?.. Посадят в одиночки?.. Бросят в карцер?..»
Вальтер, свесившись с койки, прошептал:
— А ты? А вы?
Ганс почти беззвучно ответил:
— О нас не думай.
На всех нарах шептались, шутили, тихонько пересмеивались.
— Вальтер! — Ганс Брунс ощупью поискал руку товарища.
— Да! Что? — Вальтер наклонился к нему.
— Возьми… Пригодятся…
Три марки.
— Спасибо, Ганс.
И вот тяжелые грузовики мчатся на предельной скорости по безлюдным в ранний утренний час улицам, мимо строящихся поселков, полей, лугов, в направлении Штеллингена. Вальтер Брентен стоит в первой машине, со всех сторон сжатый тесно сгрудившимися товарищами. В кабине рядом с водителем сидит обертруппфюрер Борман. Позади всех стоят, прислонившись к откидному борту, два эсэсовца с карабинами.
Машины пронеслись мимо зоопарка Гагенбека. Вальтер старался точно запомнить местность. Здесь ходят уже только трамваи и автобусы. Нет, есть еще пригородные поезда через Эйдельштедт, и по этому же пути идут поезда дальнего следования. Было бы побольше денег, тогда разумнее не возвращаться сразу в город, а податься на Неймюнстер или Киль. Вокзалы будут, разумеется, тотчас же наводнены полицией. А одежда? Хотя работающие на торфе и не носят полосатых тюремных курток, но ведь синяя тиковая — достаточно предательская штука, тем более что на спине крупными цифрами нашит номер.
Машина пересекла железнодорожный путь. Отсюда дорога идет в Эльмсгорн. Там расположен Эйдельштедтский вокзал — конечный пункт пригородной линии.
А вот и торфяник. Черная болотистая почва, изрезанная каналами. Неужели лагерь находится так близко от железной дороги?.. Ориентиром Вальтеру послужит железнодорожная насыпь. Отдельные дома и группы домов резко выделялись на фоне голого ландшафта. «Плохо, — думал Вальтер. — Очень плохо. Густой лес был бы куда лучше». Там подальше есть какой-то лес. Может быть, только роща. Вероятнее всего — Баренфельдский парк.
Машина круто повернула и снова понеслась по унылой местности к железнодорожной насыпи. Кругом — ни деревца, ни кустика, одни болота, пустошь. Вот показались деревянные сторожевые башни и заборы из колючей проволоки высотой в человеческий рост. Перед заключенными был лагерь на торфяном болоте.
II
— Стройся! По порядку номеров рассчитайсь!
Восемьдесят «болотных рабов» были разделены на два звена. Долговязый угрюмый обертруппфюрер прошел, точно на ходулях, вдоль переднего ряда, пристально вглядываясь в лица заключенных; казалось, он хочет отгадать сокровеннейшие мысли каждого.
— Смирно!
Заключенные встрепенулись и вытянулись. Они стояли неподвижно, точно высеченные из камня, и смотрели застывшим взглядом прямо перед собой, словно невидимое сказочное чудовище загипнотизировало все восемьдесят человек.
— Вольно!
Тела утратили свою мертвенную неподвижность, руки повисли свободно, взгляды оживились.
— Слушать меня!
Заложив руки за спину, подавшись корпусом вперед, стоял перед фронтом в своей черной форме верзила-эсэсовец. Повернув несколько раз голову вправо и влево и обведя взглядом весь передний ряд, он заговорил усталым голосом:
— Вам предоставляется возможность показать свое усердие. До вас здесь были другие, их пришлось убрать и наказать: они себя не оправдали. Машина испорчена, надо работать вручную. Если кто рассчитывает ротозейничать, пусть запомнит — шкуру спустим. А кто вздумает отлынивать, тот и пулю получить может. Думаю, что выразился достаточно ясно. А теперь за работу!
Разделились на колонны, в каждой колонне был назначен старший, всем роздали непромокаемые сапоги, лопаты, заостренные колья. Выдачу одежды и инструмента эсэсовец доверил Вальтеру Брентену, приказав вести точную запись выданного. Кроме того, на Вальтера было возложено дежурство в бараках.
Все это означало, что его планы полетели к черту. Он надеялся, что будет работать на болоте, а выходит, что он останется за колючей проволокой.
Выдали всего двенадцать пар непромокаемых сапог, на каждую колонну по три пары. Но зато лопат было больше, чем нужно. Вальтер записал все в инвентарную книгу. Эсэсовец посмотрел через его плечо на запись, ничего не сказал, но, по-видимому, остался доволен. Вальтер, украдкой подмигивая товарищам, строго отчеканил:
— С инструментом обращаться бережно, каждый отвечает за все, что ему выдано!
Долговязый кивнул и бросил на Вальтера одобрительный взгляд. Вальтер шепнул товарищам с хитрой улыбкой:
— Такая лопата в руках чего-нибудь да стоит. Во всяком случае, это лучше, чем ничего!
Улыбки и подмигивания сказали ему, что его поняли.
Для себя он уже ни на что не надеялся. Заранее представлял себе, как вечером вернется в Фульсбютельскую каторжную тюрьму, встретит печальный взгляд Брунса, услышит голос Колбасника: «Жаль, но по указанию свыше я должен вычеркнуть вас из списка».
Вальтер задержался в дверях барака. Вскинув лопаты на плечи, четыре колонны заключенных, каждая под охраной трех вооруженных эсэсовцев, вышли из лагеря. На болотах, вероятно, есть хоть какая-нибудь возможность удрать, думал Вальтер. Ведь трое не могут наблюдать за каждым шагом восемнадцати — двадцати человек.
Солнце, точно занавеской, задернуто туманом. Но день, по-видимому, будет знойный, на небе — ни облачка. Вальтер лишний раз убедился, что примерно в километре от барака проходит железная дорога, хотя вряд