Я опасливо оглянулся, но государства пока нигде не заметил. Затаилось, наверное, до времени…

На поверхности метеорита я обнаружил тонкую трещинку, не особо задумываясь, воткнул в нее лезвие ножа и повернул.

С тихим хрупаньем, как будто кто-то раскусил кусок сахара, от летучего кирпича отделился неровный кусочек, долларов эдак на пятьсот… В смысле грамм на сто. На поверхности скола булыжник выглядел куда как симпатичнее, чем снаружи. Черная зернистая поверхность сверкала и переливалась разноцветными искрами, а почти в центре этого великолепия зияла полусферическая выемка. Гладкая, будто бы отполированная, размером с хорошую фасолину.

Первое, что пришло мне в голову по этому поводу, была мысль о воздушном пузырьке. О половинке пузырька. Желая осмотреть и вторую его половину, я перевернул обломок и обнаружил, что никакого пузырька нет. Скорее, все было с точностью до наоборот: из такой же радужно-зернистой поверхности, как и на самом метеорите, выпирала гладкая полусфера. Чем-то она мне страшно приглянулась, и я взялся за дело подобно простым русским парням из анекдота: «с помощью топора, кувалды и какой-то матери»… Правда, топор я заменил ножом, да и «мать» можно было не беспокоить – шарик отделился от обломка легко и без проблем.

Вторая мысль об этом шарике родилась только после легкого закипания мозгового вещества. «Тектит!» – вспомнил я где-то вычитанное название. Но, кажись, тектиты – продукт удара метеоритов о землю… А эта штука лежала внутри.

Я покатал шарик на ладони. Он был глубокого черного цвета, прохладный и гладкий на ощупь, блестел и вообще был страшно симпатичный и очень похожий на большую жемчужину, как я ее себе представлял. Применение шарику придумалось само. Государство в этом случае получало то, что постоянно предлагало мне в качестве подложки для масла, да и сообщать ему о шарике я не собирался. А собирался я подарить шарик жене. В качестве украшения. Дорогими подарками я ее особо не баловал, а тут такой случай! «Космический жемчуг»! Это вам не что-нибудь такое-эдакое… В шоколаде…

Пристроив шарик в выбоинку на столе, я накрыл его стопкой, чтоб не укатился. Сам метеорит положил за печку и, пока накрывал его газетой, подумал о том, что если упорно колотить этот булыжник молотком, то вполне можно получить целую кучу таких шариков… Мысль была приятной, очень интересной, думать ее надо было предельно серьезно, и я отложил ее «на потом».

Перемножить в уме два числа с большим количеством нулей, ну, скажем, тысячу и десять, было для меня большой проблемой еще в школе. Вот если бы с листочком, карандашиком и таблицей умножения… Но где ее возьмешь, когда она нужна?

Тем более что я пытался производить расчеты одновременно с поливом огорода, извлечением готовой рыбы из коптилки и массой других неотложных дел. Не обошлось без травм. При кормлении кроликов меня задумчивого укусил Степа. Это дети так назвали, а я бы придушил его еще безымянным. Гад длинноухий! Стоило открыть клетку, как этот змей выпячивал верхние резцы и стремительно прыгал вперед. Куда там кобре!

А в курятнике меня клюнул петух. Но не туда, куда вам так хочется, а гораздо ниже. В ногу…

Немудрено было запутаться в нулях и мелких цифрах! И выходило, по моим приблизительным прикидкам, что американцам страшно выгодно было обменять мой метеорит на ихний станок для печатания денег или, на худой конец, поставить для меня койку в Форт-Ноксе и отдать ключи. Где-то в глубинах мозга зрело ощущение, что я немного ошибся, но результат так грел душу олигарха…

Дела кончились вместе с электричеством. Насос, естественно, вырубился, но к тому времени я успел и огород полить, и налить воду во все, что могло ее удержать. Так что мне это электричество до самого вечера было без надобности.

Я уселся на скамейку под навесом, закурил и подумал, что рабочий день прошел на удивление хорошо. Все, что наметил, успел сделать, плюс «жемчужина», и даже метеорит в общем-то упал достаточно удачно, с минимально возможными разрушениями.

Подумаешь! Пара кустов помидоров накрылась! В Америке вон кусок льда крышу дома пробил и прямо на супружеское ложе – хрясь! Американцы народ дотошный! Лед в пакет и в морозилку, а кусочек – на анализ. Анализ хороший оказался. Моча человеческая. Только очень замерзшая. Хорошо, что этот отмороженный подарочек никого в постели не застал! Представляете себе передовицы газет? «Убит мочой в своей постели!» – «Сверхзвуковая моча!» – «Анализы подтверждают!» – «Смертельный удар!» – «Чего еще ждать с небес?»

В этом плане, думаю, мне крупно повезло с моим метеоритом. И с траекторией, и с составом.

В таком вот приподнятом настроении я приволок с берега насос, перекурил под навесом и отправился на веранду любоваться своим сокровищем…

Как греет душу мысль о богатстве!

И пищу размышлениям дает…

Пауль Бэг

«Скиталец Вселенной» из-под стопки исчез. Под этим замечательным названием, придуманным мной за время работы, я собирался подарить «жемчужину» жене. Своей, понятное дело. И вот теперь название осталось, а вместо круглого черного шарика под стопкой на поверхности стола распласталась какая-то темно-серая кучка. Точнее – уплощенный конус. Окружность конуса виделась раза в три больше, чем у шарика, и было не совсем понятно: эта серая фигня вылезла из «жемчужины» или она съела мой перл? И что теперича я подарю жене? «Скитальца Вселенной», поглощенного сереньким конусом?

Что бы вы обо мне ни думали, а светлая мысль проскочила в моей голове: взять в руку топор, убрать стопарь и замолотить этот конус обухом до состояния «мелкие дребезги»! Но жадность задавила мысль в корне. Меня не оставляла надежда добыть обратно из серого конуса мою драгоценность, пусть даже методом выковыривания кончиком ножа.

С целью проверить эту возможность я, предварительно убрав стопарь, перевернул заостренный блин «на спину». Ничего особо привлекательного на плоской стороне конуса не было. Только множество каких-то мелких розоватых выростов – или ножек… Тому, кто хоть раз видел морскую звезду или ежа «снизу», объяснять не надо.

Кстати, и вся конструкция живо напомнила мне раковину одного хитрого моллюска. Дядя Миша и дядя Толик из Большого Камня в Приморье на пару доставали таких со дна бухты Петра Великого. Форму раковины того моллюска точь-в‑точь и повторял пожиратель моих ценностей – низкий конус с радиальными ребрами по поверхности. Только низ его вместо «ножки» украшали шевелящиеся выросты.

Тут этот самый конус перевернулся.

Меня не надо убеждать в том, что черепаха или какой-нибудь жук могут перевернуться со спины обратно на ноги. Я это видел. Но конус, по моему глубокому убеждению, перевернуться сам по себе НЕ МОЖЕТ! Этот – смог.

Медленно, без натуги, конус встал на ребро и так же медленно опустился плоской частью с ножками на стол. Забыл отметить, что под основанием этой штуки на столе образовалось круглое светлое пятнышко, как будто кто-то вымыл стол. Теперь пятнышко превращалось в светлую полоску, так как конус начал медленно передвигаться по столу.