– Вон, – ткнул он пальцем в Глухаря, белую, не мелкую, но абсолютно глухую собаку, – чуть пониже Глухаря будут! Только, конечно, подлиннее…

Глаза девицы округлились, она взвизгнула и начала нервно озираться.

– Может, ей детеныша медведки показать? – предложил я.

Вовка незаметно показал нам оттопыренный большой палец руки:

– Уже показал. Через увеличительное стекло.

– Ногу могут покалечить… – Дядя Олег оценивающе посмотрел на ноги девушки. – А руку – запросто перекусят. Клац! И все дела! Лопата нужна или топор и повадки их знать. Тогда не очень опасно…

– Вот! – подхватил Вовка. – Я говорю ей: «Не ходи одна по острову, по высокой траве»… А она не верит!

– Зря! По высокой траве одной никак нельзя, – со знанием дела поддержал Вовку дядя Олег. – Они там днем мышкуют.

– Что делают? – нервно спросила побледневшая девица.

– Мышей ловят, – пояснил ей Вовка. – Пойдем. Я большую лопату возьму и погуляем. А вы попозже к нам заходите. Водки – море, боюсь, не осилим…

Так что черенок мотыги в дыру я тыкал с большой опаской и успокоился только тогда, когда понял, что нащупанный мной в глубине твердый предмет не живой и не укусит… Лапша лапшой, а встреча с медведкой таких размеров, как мы навешали девице, в мои планы не входила. Кто кому накостыляет при таком соотношении сил – это еще очень большой вопрос! А здесь, в Ямане, чем только черт не шутит… Может, вывелись где-нибудь?..

На веранду я явился вовремя. Как раз, чтобы проводить взглядом мою жаренную до хруста воблу, исчезающую в утробе ненасытного Тимофея. Наказывать его за воровство не было никакого смысла. Даже если бы я схватил Тимофея за задние лапы и начал крутить его вокруг себя в воздухе, то он и тогда не прекратил бы жевать и заглатывать добычу. Голодное детство так перестроило его психику, что он мог только беспрерывно жрать, жрать и еще раз жрать. При этом, покончив с едой в своей тарелке или заметив куски получше, чем у себя, он пристраивался к порции Пушка и, будучи в три раза легче, медленно, но верно выдавливал его из пределов тарелки головой и всем телом.

Подозреваю, что Тимофей только прикидывался желудочно-озабоченным идиотом. Хватало же у него ума не воровать еду со стола в чьем-либо присутствии, терпеливо ждать своего часа и прятаться, урвав кусок?

…Как-то утречком по весне мне пришла в голову блажь измерить жратвоемкость Тимофея. Я выгнал его в тамбур и, пока он там возмущался, досыта накормил Пушка. Наложив в тарелку рыбьих голов и хвостов, я впустил Тимофея. Он тут же принялся за еду и оставил в тарелке только кости, которые не пролезали в пасть. Кости я выбросил в мусорное ведро и снова наполнил тарелку, но уже кусками получше. Мой расчет на Тимофееву жадность оказался верным – кот немедленно продолжил трапезу.

Чистота опыта была грубо нарушена моей женой. Проснувшись и не обнаружив меня рядом, она вышла на веранду и похвалила меня за то, что я уже накормил «всю скотину» и даже кормлю несчастного Тимофея. Однако, когда я, с некоторыми восхищением и завистью, сообщил ей, что Тимофей заканчивает третью и отнюдь не маленькую тарелку, она, на мой взгляд, повела себя странно, да и вообще антинаучно.

– Изверг!!! Издеватель!!!

И это были далеко не самые «теплые» обращенные ко мне слова.

Лариса схватила Тимофея и начала оттаскивать его от тарелки. Тимофей покидать тарелку не желал. Перевернувшись через спину каким-то хитрым способом, он вывернулся из рук моей жены и изверг из себя все, что съел до этого в почти свежем виде.

– Вот до чего ты довел бедного кота! – заявила жена.

Мое замечание о том, что до ее появления «бедный кот» желания блевать не проявлял, она просто пропустила мимо ушей. Тем временем Тимофей бросился к тарелке и продолжил любимое занятие…

…Так что бить Тимофея я не стал. Я предложил ему покинуть помещение, и он это сделал без возражений, что еще раз убедило меня в его хитрости и недюжинном уме, а отнюдь не глупости. В отместку Тимофею я накормил Пушка оставшимся подлещиком, вымыл руки, закурил и задумался.

Вот лично вы ждете чего-нибудь хорошего сверху? Я имею в виду небо как таковое, а не правительство. Но, если угодно, можете все это обобщить. Так что? Ждете? Я не жду. По мне – лишь бы сверху не капало, не говоря уже об иных отправлениях. Упаси нас, Господи, от внимания выше сидящих! Что-нибудь издевательское вроде «Хорошо живете, товарищи!» или «Будет еще лучше, господа!», это упадет-не-застрянет, а вот что-то типа повышения зарплаты, пенсии или просто бандероли долларов – индейская хижина! В смысле – фиг вам! Я веду речь про повышение пенсий, а не про жалкую, запоздалую и неэквивалентную компенсацию инфляции.

Как вы понимаете, я был вынужден вернуться к отброшенному накануне метеоритному объяснению звуков: «Свись! Шмяк! Мяу!»

Вместо того чтобы выражать бурную радость по поводу рухнувшего в огород богатства, я выразился совсем в другом плане. У меня холодок прошелся по спине, когда я прикинул несколько иную траекторию «подарочка» с небес. Чуть ниже. По крыше. И еще чуть ниже… По стене дома, где имеет место быть моя кровать. Совсем не понравились мне эти воображаемые траектории и дыры…

Однако метеорит, если там был он, штука достаточно дорогостоящая, и получалось, что повод для радости все же имелся. А вооружившись лопатой дяди Миши, я почувствовал себя совсем хорошо и уверенно! А то мало ли, что там и как…

По части владения лопатой как инструментом дядя Миша мог отстегнуть мне поболее чем сто очков форы, и к тому же зайти назавтра, но копать мне много не пришлось. Едва я отвалил в сторону шину, чтобы она не мешала раскопкам, так и увидел его – моего космического гостя. Не очень-то и большой подкопченный булыжник с металлическим отливом.

Вывернув его лопатой из земли и уложив на место шину, я перебросил шланг в грядку баклажанов, тут же обмыл находку и поволок на веранду. При своих малых размерах булыжник тянул килограммов на десять, что полностью реабилитировало Бороду в моих глазах по части швыряния камней в наш огород. К тому ж я вспомнил, что у Бороды есть вполне приличный дробовик двенадцатого калибра. На фига, спрашивается, ему, ежели что, с такой булыгой возиться?

В результате получалось, что я на огороде откопал клад в виде метеорита. По моим сведениям метеориты – страшно дорогая штука и продаются по сколько-то там долларов за грамм. Да пусть даже этот мой метеорит будет самым завалящим метеоритом во Вселенной! Пусть даже он потянет всего сто долларов за килограмм. Все равно это будет… Тысяча!.. Целая тыща баксов! Вот это клад! Во счастье!..

Тут я вспомнил о государстве. Оно ведь свою долю потребует: «А подать сюда три четверти стоимости в закрома Родины, где олигархи живут!.. А вынь да выложь налог подоходный!.. А не хочешь ли помочь голодным детям в Африке? Они там плачут, кушать хотят!.. А положь, что осталось, на стол для экспертизы!.. Потом заберешь, если он не липкий…»

Такая перспектива меня, прямо скажем, слегка насторожила и сильно расстроила. Почему, скажите на милость, те, кто не сеет, не пашет, а только с авторучкой сидит, всегда норовят обобрать тебя до нитки? И кто оно такое, государство? Оно что – учило меня метеориты выкапывать? Я читал как-то в газете, что один мужик потребовал от государства вернуть его часть денег, идущих на оборону и милицию. Ну не желал он, чтобы его так защищали! Теперь небось на Багамах загорает. Или где-то в Сибири…