– Да будет вам, Пинки! Нет ничего плохого в том, чтобы признать это. Ты был влюблен в меня с самого начала. Если бы я не обвенчалась с главным конюхом, кто знает, может, я была бы теперь миссис Пинкертон!

Впалые щеки дворецкого стали еще краснее.

– Женитьба не для меня, – заявил он. – Моя жизнь была посвящена служению герцогам Эйлуинам. Это мое единственное призвание!

– Ба, да вы ведь Мейзи преданы! – с улыбкой произнесла миссис Уитеридж, бросив добродушный взгляд на лохматого щенка, который завилял хвостом, услышав свое имя. – Можно подумать, она твоя жена!

Увидев, что мистер Пинкертон приоткрыл рот в знак протеста на такую нелепость, Белла быстро сказала:

– Ну а поскольку вы тут живете много лет, то, возможно, помните моего отца, сэра Сеймура Джонса. Он был нанят четвертым герцогом во время экспедиции в Египет.

Мистер Пинкертон опустил голову в знак согласия, открывая покрытую старческими пятнами макушку, поросшую редкими белыми волосками.

– Сэр Сеймур действительно несколько раз бывал в Эйлуин-Хаусе, – ответил он. – Он производил впечатление добродушного человека. У него всегда находились улыбка и доброе слово для прислуги.

Это было настолько в духе папы, что Белла ощутила глухую боль утраты. Как же ей недоставало его улыбки!

– Я надеюсь, вы не против моего следующего вопроса: что за человек был четвертый герцог, отец нынешнего герцога?

– По-настоящему гордый и знатный лорд, – сказала миссис Уитеридж, прижимая руки к пышному бюсту. – А еще величественный и полный достоинства. Ничто не могло вывести его из себя! Каждый год в День подарков[4] все слуги выстраивались в ряд в большом зале, и он вручал каждому по полкроны. Однажды я наступила на подол юбки, делая реверанс, и грохнулась на зад, а он даже глазом не моргнул!

– Напротив, – поправил ее мистер Пинкертон. – Его светлость сердито посмотрел на вас за то, что вы устроили такую сцену.

«Герцогским взглядом…»

Белла подавила смешок. Должно быть, Майлз научился этому взгляду у своего отца.

– Похоже, он был довольно грозным человеком, – заметила она.

– Возможно, для кого-то и был, – проговорил дворецкий, поднимая подбородок. – Однако мы не должны мерить герцога общепринятыми стандартами. Как человек, обладающий высоким положением и влиянием, он должен был самым строгим образом соблюдать приличия.

– Такова жизнь аристократов, – многозначительно кивая, заметила миссис Уитеридж. – Да что там – посмотрите на нынешнего герцога! Такой великолепный дворянин и в точности такой же замечательный, как его отец.

Майлз замечательный? Да он был высокомерным, самовлюбленным животным! Он переспал с проституткой, а потом пришел домой и попытался соблазнить свою служащую. Его представления о приличиях сводились к тому, что он целовал женщину до бесчувственного состояния, а потом орал на нее, когда она пыталась дать ему отпор.

Однако Белла держала свое мнение при себе. Не ей разрушать их иллюзии о его характере. Особенно сейчас, когда она очень хочет понять, какую роль ее отец сыграл в его детстве.

– А его светлость – единственный ребенок? – поинтересовалась она. – Я полагаю, что у него нет братьев и сестер, если кузен – его единственный наследник.

Экономка скорбно кивнула.

– Увы, у его матери, герцогини, было несколько мертворожденных младенцев. Да она и сама была болезненная, бедняжка, часто оставалась в своих покоях. Так что его светлость – ее единственный выживший ребенок.

Белла с трудом удержалась от выражения сочувствия. Будучи единственным ребенком и наследником герцогства, Майлз наверняка был изнеженным чадом. И, скорее всего, был воспитан в убеждении, что он превосходит обычных людей.

– А его светлость был близок со своими родителями? Он когда-нибудь ссорился с отцом?

– Ссорился? – переспросила миссис Уитеридж, глядя на Беллу с таким видом, словно у той выросла вторая голова. – Да юный Майлз боготворил отца! Он был чрезмерно послушен, потому что герцог ждал от него безупречного поведения. Тем не менее, он был счастливым ребенком, всегда улыбался, особенно когда отец позволил ему поехать в Египет. – Миссис Уитеридж повернулась к дворецкому. – Вы там были, Пинки. Вы говорили, что Майлз обхватил герцога руками?

– Я сказал, что у него был такой вид, будто он хочет это сделать, – фыркнув, уточнил мистер Пинкертон. – Конечно же, наследнику герцогства было бы неприлично демонстрировать какую-либо привязанность.

– А мой отец при этом присутствовал? – спросила Белла.

– Разумеется, – ответил дворецкий. – Насколько я помню, он похлопал мальчика по плечу и поздравил его.

Белле эта история показалась грустной и тревожной. Возможно, Майлз все-таки не был так испорчен. Его отец вел себя как суровый надзиратель, лишенный теплоты, и папа был вынужден вмешаться от имени Майлза. Что он там написал в письме подростку? «Эйлуин, может, и резковатый парень, но он хочет для вас лучшего. Стремитесь к образованию, если желаете доказать свои заслуги. И будьте уверены: я поговорю с ним о вашем участии в экспедиции».

Белла опустила глаза на остатки чая в своей чашке. Она поняла, что отцом для Майлза был, скорее, ее папа, чем его собственный отец. Неудивительно, что Майлз чувствовал себя преданным. После трагической смерти родного отца он также потерял и своего наставники и друга, возможно, единственного взрослого человека, которому он доверял.

Экономка тяжело вздохнула.

– Ах, счастье бедного мальчика было таким недолгим! Когда мы в следующий раз увидели его, а случилось это полтора года спустя, он уже не был лордом Рамсгейтом. Он стал герцогом Эйлуином. Такой нежный возраст, чтобы взваливать на себя тяжкое бремя обязанностей! Иногда я думаю, именно в этом причина того, что он ведет сейчас такой образ жизни.

– Что вы имеете в виду? – поинтересовалась Белла.

Миссис Уитеридж доверительно наклонилась к ней.

– Он всегда был солнечным мальчиком, но смерть отца изменила его, вот что я скажу. С тех пор он и заполняет весь дом этими пыльными реликвиями. Он посвятил каждый день своей жизни работе и никогда не ухаживал за юными леди. Есть такие, которые находят предлог, чтобы попасть в этот дом в надежде поймать его взгляд. Но его светлость знать их не желает! – Миссис Уитеридж задумчиво посмотрела на Беллу. – Вы – первая леди за все время, которой он позволил остаться в Эйлуин-Хаусе. Быть может, он положил на вас глаз, мисс.

Белла едва не выронила чашку. Если бы только они знали о недавних выходках Майлза, не имевших никакого отношения к браку! Не успела она сформулировать ответ, как заговорил мистер Пинкертон.