Ещё дед подсказал не хвастаться наличием здесь, за углом, почти своих собственных «санузла» (некоторые его словечки на редкость удобны) и кухни. Как он сказал: «Слишком козырное место получается. Трудно будет отбиться от того, чтобы сокурсники попытались превратить твою комнату в постоянное место для пьянок и при этом не поругаться. Если ещё заметят отсутствие соседа… Одна надежда на невнимательность».

Кстати, о невнимательности: никто не обратил внимание на этикетку на бутылках, кроме Вязовского, который и так был в курсе. После того, как одна сокурсница, увидев пластинку Лебединского протянула:

— Фууу… Лебединский… Старьё такое! — Хвастаться соавторством расхотелось. Как и уточнять, что это самое что ни на есть новьё.

Труднее всего оказалось увиливать от расспросов о том, за что мне дали медаль. Из-за «сюрприза» заранее подготовиться не мог, от рассказа о сотрудничестве с Корпусом дед отговорил исходя из оговорок жандармов о «разном отношении» к этой организации и воспоминаний о собственном мире. Если и раскрывать свою причастность, то так, чтобы не было кривотолков. Благо, что дед предвидел подобную ситуацию и размышлял об этом во время лекций, но из-за плохого знания мира ничего достаточно убедительного придумать не смог, только намётки. Пришлось отговариваться тем, что удалось предотвратить диверсию, а о подробностях просили пока не рассказывать. Но долго такая версия не продержится.

Из-за дефицита посуды посиделки затянулись до самого ужина, куда все и отправились «закусывать». Обед все пропустили, завтрак был давно и некоторым из-за волнения кусок в горло не лез, так что по сто граммов без закуси привели большинство в весьма приподнятое настроение. Как сказал дед, «тот самый критический момент, когда посиделки могут превратиться с крепкую пьянку, если у кого-то найдётся добавка». Благо, поводов для веселья сегодня хватало, так что никто не заметил, что наша группа «навеселе». А если и заметили, то проявили тактичность и не стали обращать внимание.

За ужином подумал, что хорошо бы сообщить бабушке про награждение и всё с ним связанное, но идти искать почту уже поздно, да и всё равно потом вдогонку придётся отправлять ещё одно письмо — с фотографией.

«И с копиями наградных документов — удостоверения к медали и выписки из рескрипта. А ещё, Юра, ты всё-таки медленно соображаешь порой. Ну, ничего — тормоз тоже механизм».

«Ээээ?»

«Вот-вот, тот самый звук, тот самый эффект… У кого дома телефон поставили не так давно? Позвони, блин, бабушке!»

«А можно? Он же служебный».

«И что? Думаешь, в нём звонки кончатся? Или кто-то будет бабуле по работе звонить, в твоё отсутствие, и дозвониться не сможет из-за твоего звонка?»

«Нет, не думаю. А откуда звонить?»

«Ну, у нас раньше междугородние звонки шли по более высокому тарифу и не со всех аппаратов можно было выйти на межгород. От Мурлыкина или Жабицкого точно можно дозвониться, но стоит ли? В администрацию обратиться можно — так-то не стоит, разумеется, но сегодня есть повод. Вот только будет ли ещё там кто-то на рабочем месте вечерней порой? Да уж, не такая простая в реализации идея получается».

«Так что, к Жабицкому?»

«Стоп, отпадает жандарм — его кабинет на изнанке, а отсюда на лицо вряд ли телефонная связь есть. Завтра-то можно и в администрацию обратиться, и на почту в Буйничах сходить. Как всё сложно-то… Так, стоп опять! Что ты там говорил про Благоволение и налоги?»

«В этот год платить не нужно».

«И велика экономия?»

«Откуда же мне по памяти знать⁈ Свериться с книгами надо, плюс конца года дождаться…»

«Мне до копейки точность не нужна. И даже до рубля. На мобильник, тьфу ты, мобилет экономии хватит?»

«Самый дешёвый пятьсот сорок рублей, самый дорогой, что видел — две тысячи восемьсот. А ты знаешь, наверное, на любой хватит! Хотя, говорят, в столице есть модели и по восемь тысяч»

«Это по восемь, с вероятностью девяносто девять и девять десятых процента, отличаются от моделей по восемьсот почти исключительно корпусом из драгметаллов и инкрустациями не менее драгоценных камней. Значит, при первой возможности — в Могилёв, заехать в банк, снять денег с налогового счёта — только бабушку предупредить заранее! — и купить мобильник. Вышел бы сейчас на лицо и позвонил, пусть с мобилета на стационарный аппарат и дороже будет, как у нас когда-то».

«Ну, это когда ещё будет! А с бабушкой сейчас поговорить хочется!» — во мне и правда с каждой минутой всё больше крепло такое желание.

«С изнанки — без вариантов, на лице сегодня… О! Гостиница! Если она работает не в сезон — то там должен быть телефон. Но мне страшно подумать, сколько эти деятели слупят с тебя за пользование им».

На выходе с изнанки меня ждал ещё один не самый приятный сюрприз: в связи с началом занятий менялся режим прохода: выпускали на лицо до семи вечера, впускали назад до восьми, причём в некоторые дни могли и вовсе перекрыть ворота. В гостинице, которая всё же работала, портье нагловато заявил, что телефон у них «только для господ постояльцев».

— И сколько стоит стать постояльцем минут на пятнадцать?

— Цена номера — три рубля-с…

«Вот же сука прилизанная!» — прокомментировал это дед. — «Помяни моё слово — он ещё за телефон слупит. Оно тебе надо — именно сегодня звонить? Может, до завтра дотерпишь? Кстати, не забудь уточнить, есть ли у них выход на межгород ДО того, как брать номер».

В общем, звонок мне обошёлся в четыре рубля с полтиной, причём деятель за стойкой даже не пытался делать вид, что выделяет мне тот самый номер в гостинице, а на разговор отвёл пять минут, не считая времени на установку связи. Ну и ладно — самое главное я удивлённой и обрадованной бабуле передал, хоть и без особых подробностей из-за маячившего рядом портье, пообещав детали в письме, «которое будет после посылки».

Второй учебный день копировал первый, за исключением того, что не было торжественных мероприятий и вводных лекций, только три пары — видимо, нам решили давать нагрузку постепенно. Так что к половине третьего я успел и пообедать, и забежать в общежитие и добраться до причала. А в четыре часа дня уже выходил из банка, в недоумении от некоторых движений средств. Чувствую, придётся звонить Лебединскому.

В лавке, торговавшей мобилетами пришлось выдержать настоящий бой с приказчиком, так и норовившим всучить мне устройство подороже, хотя дед был прав — отличия носили в основном внешний характер, характеристики отличались очень незначительно. Итогом боя стало то, что от аппаратов дороже тысячи я