За воротами Академии я поняла, насколько близка к обмороку от кислородного голодания. Легкие горели так, что вздохнуть не получилось ни с первого, ни со второго раза. Из горла вырывались только судорожные всхлипы.

Арон дожидаться моей смерти не стал, схватил в медвежьи объятия и поцеловал. Сильно, страстно, горячо. Даря мне свое дыхание, вливая живительный поток воздуха. Отдавая какую-то частицу себя, и жадно вылизывая, исследуя языком. И нужно было остановится, оттолкнуть, когда уже могла дышать сама, но отчего-то не хотелось. А поцелуй все длился, постепенно сбиваясь на стоны. Мои и его. Желание утонуть в этой близости теснило недавнюю боль. И живительный поцелуй перестал таковым быть, теперь нагло воруя кислород у нас обоих.

Он не хотел отпускать и после, прижав к стене у моей комнаты. Продолжая свои пытки с настойчивостью бывалого садиста. А я не отталкивала, поглощая чужие эмоции. Выжигая черноту, что уже начала расползаться в душе. Арон будто это знал и использовал, как важнейший аргумент, положивший конец нашему противостоянию.

А вот когда зашла в комнату, все же наступил откат. Настолько болезненный, что внутренности жгло каленым железом, выкручивало до потери ориентации. И я не знала, как это унять. Потому что слезы мне давно недоступны, а на плетение тишины, чтобы можно было кричать, сил не хватало.

Грохот открываемой двери восприняла отстраненно. Карл ко мне, видимо прорывался с боем, потому что за ним следовал комендант. Но увидев, что "сестре и правда плохо", ушел восвояси. Брат разделил со мной эту боль, поглаживая по полосам, протирая плавящуюся кожу влажным полотенцем. Нашептывая ободряющие слова, удерживая мечущее в горячке тело.

Поэтому к утру я не умерла. А на рассвете шла за руку с братом на первую индивидуальную тренировку, предварительно наложив на себя все имеющиеся в арсенале целительские и блокирующие чувства плетения.

Увидев Карла, Арон нахмурился. Но было плевать. Что-то в моей душе вчера окончательно погибло. То, что еще продолжало тлеть даже после отъезда Лира. Я ведь верила сама не зная чему, надеялась на встречу. Ну вот она и случилась. Только принесла лишь еще большее разочарование и боль. И ведь до сих пор перед глазами то, как заботливо он обнимает ту девушку. Так, как никогда не обнимал меня.

И я не имею права ревновать. Не должна даже думать плохо. Ведь я всегда была для него лишь другом, и совершено не важно кем он был для меня.

Арон не сделал даже поползновения в сторону возобновления вчерашних отношений. Хоть я и ожидала нахрапистого напора. Что стало тому причиной — присутствие Карла или быстро перегоревшие желания? Во второе не верилось, уж очень он был настойчив, а такие люди на полпути не сворачивают. Да и Карл бы его не остановил. Значит чувствует во мне несогласие и все растущую внутри червоточину.

— Профессор сказал ты не можешь направлять стихии. Пытаешься договорится, — Арон как-то криво улыбнулся. Совершенно ему несвойственно. Да и вообще он был слишком притихшим сегодня. — Внешняя сила не имеет аллегорий, это такие же потоки энергии, которые ты ощущаешь внутри себя. Вообще умение работать с обоими видами потоков встречается редко. Потому что внешние стихии требуют размаха, а внутренние — капризной точности. Но раз у тебя получается, нужно развивать.

Парень картинно напустил на меня волну ветерка — легкого, ласкающего.

— Я не прошу ветер, не договариваюсь. Вижу поток, и направляю в нужную сторону, легко меняя силу и напряжение, — он тут же сильнейшим порывом ударил в стоящую поодаль стену.

— Теперь попробуй ты, Камелия, — Арон смаковал на языке мое имя, перекатывая буквы, словно маленькие ягоды. И это было настолько интимно, что я покраснела, и разозлилась на него за провокацию.

Потоки я видела, но ухватить не могла. Всё, как и раньше. Они не слушались, даже наоборот, стремились ускользнуть подальше и повыше, чтобы я не достала. Промучилась минут 20. Уговаривать Ветерок при Ароне не хотелось, он и посмеется, и запретит. Мы тут как раз, чтобы помочь мне освоить управление без попыток подружится со стихией.

Я только понять никак не могла, как они все не видят этого. Что ветер не пустой поток силы, и даже не скопление линий. Он живой и управлять таковым не получится.

Уходила я с полигона злая. Потому что толку от меня, как от тролля в вальсе. И когда Карл предложил себя в качестве мальчика для битья, отказалась. Пусть идет домой. Хоть отдохнет после бессонной ночи.

Около комнаты уже ждал Арон. Я с утра не заметила, а сейчас поняла — опять чисто выбритый. Теперь даже Щетинистым его про себя звать не получалось. Какой-то разрыв шаблонов. Специально что ли так делает? Гад.

— Поговорим, Колючка? — он отлепился от стены, и теперь загораживал мне проход.

— Давай здесь. Не хочу приглашать в комнату, — я была честна перед нами обоими. Надеюсь он оценил.

— Боишься? — и улыбка, больше похожая на хищный оскал.

— Нет. Просто не хочу выходить за рамки деловых отношений. И тебе нужно это уяснить. Клятву давал как-никак.

— Мне кажется, вчера наметился сдвиг, — вот теперь мы говорили серьезно и напрямую, без заигрываний и прочей ерунды.

— Арон, ты же все понимаешь. Я вчера была не в себе. Ты помог. Спасибо большое. Очень благодарна. Правда. И ты эту грань хорошо понимаешь — когда можно подойти ближе, а когда любая попытка будет воспринята в штыки. Тебе принесенная клятва не даст сделать шаг в неправильном направлении. Вот поэтому сейчас и стоишь тут, скрестив руки на груди, а не пытаешься их распускать.

— В том то и затык, Камелия. Я не слепой и вполне осознаю произошедшее вчера на ярмарке. Понятно и то, что этот парень для тебя был значим. Но он сейчас не один. А ты прячешься за выставленными стенами и даже подобраться поближе не даешь. То, что было между нами вчера проигнорировать не удастся. И если хочешь снова закрыться — давай. Но ты меня уже один раз за эту стену пустила. Будет и второй, и третий. Пока эта троллья стена на рухнет! — Арон старался говорить в нормальной тональности, не повышая голос. Только руки в кулаки постоянно сжимались. — Или я ее разобью, готов хоть по кирпичику разбирать. Так что решать тебе. Добровольно сдашься или нужно будет идти на штурм.

Он развернулся и ушел. Вот так просто. Разбередил былые раны, высказал правду и ушел. До чего же неприятный тип. В голове правда плыли образы наших сплетенных в поцелуе тел, мои стоны и его шепот…

Р-р-р-р-р. Как там Арон сказал — построила стену? Да. Он удивительно точно поймал суть. Но сдаваться я не собираюсь. У него клятва, так что напрямую действовать не удастся. А я буду свою оборону только укреплять. Хватит мне одной несчастной любви на всю оставшуюся жизнь.

Воскресенье выдалось замечательным. Только я после утренних тренировок больше никуда идти не хотела. Не отпускала пустая злость на свою неспособность нормально работать с внешними потоками. Поэтому я отдалась способности точно направлять внутренние. Сделала амулет тишины. Потому что мало ли как дальше жизнь сложится и захочется покричать — громко, с полной самоотдачей, а сил опять не останется. А так достал амулет, активировал, и кричи на здоровье.