– Ну, ты не спеши такие выводы делать, – посоветовал Шелестов. – Может, это и не страх, а умная осторожность. Надави на вас, вы или стрелять начнете, или уйдете в тень, а вас хотят выудить, это ты правильно сказал. Никому такие ребята в городе не нужны. Я думаю, что ты правильно решил. Отходи, пока держись в тени, следы оставляй, чтобы знали, что банда в городе и никуда не делась. Награбленное пропивает.

– Да, ты прав, Максим Андреевич, – согласился Карев, – давайте осторожнее вести себя и не лезть понапрасну под финки и стволы бандитские. Пока не ясно, кто вас разыскивает конкретно, подождем. А чтобы поторопить процесс, я подброшу в бандитскую среду еще немного информации про вас, чтобы не расслаблялся уголовный мир. И может быть, удастся понять, куда тянутся ниточки вашего розыска.

– Может, еще один налетик устроить кровавый? – предложил Буторин.

– Не-не, – замотал Карев головой. – Уверен, что мы переборщим. Слишком уж это наглостью будет, как будто в городе и милиции нет, и НКВД нет. Не поверят, могут, наоборот, догадаться, откуда взялась банда Седого.

– Ладно, может, вы и правы. – Буторин пожал плечами. – Тогда я еще немного следов нашего пребывания в городе оставлю, чтобы им не скучно было. А что там у вас за пожар такой, что за девочка погибла?

– Странная история, – стал рассказывать Шелестов. – С одной стороны, вполне может быть и несчастный случай, а с другой… Есть подозрение, что она мешала кому-то, кто хотел своего человека посадить в секретную комнату. Проблема у них с этим пока в конструкторском бюро. Нет времени и возможности у главного инженера самому выдавать и принимать чертежи.

– Тогда ведь просто, – удивился Буторин. – Чей человек сядет в секретку, тот и пособник шпиона на заводе.

– А если хотят просто отвлечь наше внимание? – тут же спросил Шелестов. – Если нас в сторону уводят?

– Между прочим, вполне резонное предположение, – согласился Карев. – Ведь враг уже догадался, что мы его ищем, что в городе работает группа из Москвы. Если он опытный, то понимает, что без помощи из Москвы такие дела не делаются. Да и наша разведка, по его соображениям, уже засекла копии документов с этого конструкторского бюро в Берлине. Так что вполне может наш оппонент начать «бросать камни по кустам».

– Тело опознали? – спросил Буторин, доставая папиросы.

– На пожаре? Рано еще делать выводы, – почесал голову Карев. – С одной стороны, тело одно. Кому там еще быть? Куда делась Викулова, если это тело не ее? Какой смысл подставлять ложное тело? Зачем такие сложности? Соседи опознали материал, из которого был сшит ее повседневный домашний халатик. Нашли эксперты там кусочек размером с квадратный дециметр. Волосы были примерно такой же длины, как и у Викуловой, возраст, видимо, тоже подходит. Остальное все после тщательного изучения останков. Соседи видели, как Алина возвращалась с работы домой. Никто не видел, чтобы к ней кто-то приходил. Не стопроцентная уверенность, конечно, но было бы лучше, если бы кто-то что-то видел. Но был вечер, все или по домам после работы сидели, или на работе находились. Не то время чаи распивать и по улицам с гармошкой разгуливать. Это раньше бабушки у каждого подъезда сидели допоздна, всех и все видели.

– Мне Павла, конечно, жаль, – откашлявшись, заявил Шелестов, ни на кого не глядя. – А если это очень простой шаг? И мы обязаны эту версию иметь в виду, и ее отработать, как бы противно это ни выглядело. А если Алина Викулова завербована немецким шпионом, если это она добывала копии чертежей и технической документации? И вполне закономерно, что враг понял, что мы вышли на след его агента, и он решил себя обезопасить. Вариант первый – он решил имитировать смерть Викуловой, а сам спрятал ее, чтобы использовать в дальнейшем в другом месте, в другой операции или переправить из чувства благодарности в рейх. Даже не из благодарности, а как нового агента, которого надо еще обучить и снова забросить в Советский Союз. Агент хорошо работал, но скомпрометировал себя. Так что вполне себе гипотеза рабочая. Ну и второй вариант – он ее действительно убил, и концы в воду, чтобы мы не сразу догадались, чье тело в доме.

– А любовь к Павлу? – спросил Карев.

– А хорошие актерские данные? – парировал Буторин. – Врожденный талант?

Игра в карты шла вяло. В накуренной комнате частного дома на окраине Горького собралось около десятка людей. Были тут в основном мелкие крадуны, пара женщин без определенных занятий. В последнее время не очень везло блатным в городе. Уголовка свирепствовала, участковые с подозрительных личностей на своих участках глаз не спускали.

Ставили по мелочи в «двадцать одно», и тут Брикет решил, что пора прихвастнуть. Он небрежно вытащил из кармана мужские часы на цепочке и положил на стол. Партнеры по игре посмотрели на кореша с уважением. Часики недешевые, удачно у кого-то он их подрезал. Вообще-то, никто и не сомневался в талантах Саши Брикета потому, что его кличка как раз и появилась из-за часов, мастером уводить которые он и был. Правда, солидное наименование Брегет в уголовной малограмотной среде трансформировалось в привычное для уха Брикет, да так и осталось за Сашкой.

Но тут стукнула входная дверь, затопали ноги, сбивая у входа снег. Голоса стали оживленнее. Кто-то понадеялся, что гости принесли выпивку, а кто-то и на то, что веселее пойдет игра. Но вошедшие трое мужчин не бросились к карточному столу, двое подошли к печке отогревать закоченевшие руки, третий, невысокий, склонив голову набок и щурясь одним глазом, стал о чем-то шептаться с хозяйкой дома. Не все знали этого человека, и за столом зашептались, прозвучала кличка Гриб.

Кто-то встал из-за стола и отправился одеваться, кто-то развалился на диване, слушая зазвучавший патефон. Гриб подошел к столу и стал смотреть на играющих. Голова его по-прежнему была наклонена к плечу. Полученная когда-то при побеге с зоны травма шеи искривила вора. Кое-кто думал, что из-за этой травмы он и получил кличку Гриб.

– Хорошие часики, Брикет! – похвалил Гриб. – В театре в раздевалке подрезал?

– Где были, там их нет, – отозвался Брикет. – Хочешь отыграть их у меня, Гриб? А то карта прет сегодня. Четкая маза выиграть!

Противник снова проиграл и недовольно вылез из-за стола. Гриб уселся на его место, взял часы за цепочку и стал их разглядывать. Брикет с довольным видом стал тасовать колоду. Гриб посмотрел на его руки, на затертые карты и отрицательно покачал головой.