Мы склеим ему ласты. Главное, чтобы он не соскочил со стрелки. В противном случае поиск затянется.

Я оглянулся на Витковского и Бортко:

— У злодея есть условие. Деньги должен передавать Адамович! Пойти на это мы понятно не можем.

— Почему ты? — вырвалось у Витковского, — Тебя могут запросто грохнуть.

— Господа, мы с вами не министерство внутренних дел, наши возможности ограничены. Мы не можем широко расставить сети и ждать пока в них угодит нужная нам рыбка. У нас нет информатора, некому подсветить ситуацию с наездом. Поэтому не вижу другого выхода, как провести активное мероприятие, и взять языка. А где его взять? На стрелке — других вариантов не вижу!

«Где взять информацию?» — думал я, глядя на Ильича. Несмотря на страх, затаившийся в уголках глаз, поделится догадками он не спешит. Хотя я вижу, что он мог бы сказать гораздо больше. А может быть он и сам сомневается, или хочет сомневаться в том, о чем догадался?

— Но возможно будет и бесконтактная передача денег, — возразил Витковский. — Он в последний момент переиграет, и скажет оставить сумку в каком ни будь темном углу. Как вариант, когда ты направишься туда, по дороге, не доходя до места, тебя грохнут. Разгуливать ночью с тремя миллионами, дразнить бандитов таким кушем — это опасная вещь.

— Пытка, слежка и донос — как и во времена Ивана Грозного, основу нашей деятельности никто не отменял, — отпив из чашки чай ответил я. — Пытать нам некого, ждать доноса нет времени и следить, нам то же не за кем. Значит надо идти на контакт. Ловить на живца. На крючок мы насадим «куклу». Володя, срочно сажай наших умельцев, пускай делают химловушку, Александр Ильич, думаю распорядится сейчас, и тебе выдадут пять штук настоящих зеленых, упакуй их в целлофан, вместе с бумагой. И проверь чтобы она по весу подходила, эта «кукла». — Я посмотрел на Ильича, он кивнул, но сказал:

— Я позвоню, получишь в бухгалтерии две тысячи…

— Пускай две, — согласился я. — На уголовное дело должно хватить. У кого-нибудь найдутся идеи получше?

Идеи лучше не нашлось.

Совещание было в самом разгаре, когда откуда-то издалека послышался глухой шум скандала. Две женщины и мужчина, определил я. Мы посмотрели на двойные двери. Двери с грохотом открылись, и в кабинет ворвалась Ника. Она была в распахнутой соболиной шубе, нервно комкая в руках сумку «Луи Виттон». Лицо Мадам пылало от гнева.

— Саша! — закричала она, захлебываясь от злости.

— Ника, я же тебя просил, не приезжать на работу… — шеф скривился так, как будто проглотил навозную муху.

— Саша, сколько денег ты оставил мне? — она яростно махнула кулаком. — Что я, по-твоему, могу на них купить?

— Ника, мы сейчас очень заняты, я прошу тебя…

— Пускай все знают, что я вынуждена вторую зиму ходить в этой шубе, что тебе на меня наплевать. Ладно шуба, ты уже год обещаешь мне купить домик в Ницце? И что же? Где деньги я тебе спрашиваю?

Кризисный штаб, в едином порыве, встал, и в ритме вальса поспешил к выходу. Характер Мадам все известен, и ничего хорошего ожидать не приходилось.

— Ника, прошу тебя!

— Саша, я еще не умерла! Где моя доля от проданных акций? Я что — полная дура! Мне нечего носить, а ты меня все время кормишь завтраками…

В приемной, на мой укоризненный взгляд, Наталья молча развела руками, она, конечно, не могла остановить ее, даже если бы, как Матросов, легла на амбразуру грудью. Даже из-за двойной двери, до нас доносились раскаты голоса Мадам, а потом услышали, как взорвался Адамович. Теперь, уже он в полный голос орал на жену…

— До драки бы не дошло — негромко произнес Витковский.

— Она психопатка, сейчас проорется, выплеснет энергию и успокоится, — заверил его я.

Когда через несколько минут разъяренная Мадам выскочила из кабинета, и, бросив на меня испепеляющий взгляд покинула приёмную, я и Бортко вернулись к шефу. Витковский ушел изготавливать «куклу». В приемной остались Наталья, Армягов и охрана.

— Разведусь, достала… — сказал Ильич, с тревогой вглядываясь в нас. На лбу его вспухла вена.

Я искренне сочувствовал шефу, потому что терпеть её выходки зачастую было стыдно. Прошедшим летом они уезжали на выходные в Питер. Я как это часто бывало, провожал их, и зашёл вместе с ними в вагон СВ, проводить, ну и выпить, на посошок. Мадам вошла в двухместное купе, деловито огляделась и заявила:

— Саша, скажи, чтобы нам дали другое СВ. Здесь слишком узкие полки. Я не помещусь.

Ильичу, тогда, стоило большого труда удержать ее от скандала с проводницей, по этому поводу…

— Виктор, ты связался с тестем? — спросил Адамович.

— Да, но он не сможет нам помочь, — разведя руками, сказал Бортко.

— Ну что ж… — негромко произнес Ильич, не меняя выражения лица.

Ильич отослал Бортко с каким-то поручением на первый этаж. Мы остались вдвоем, и он набрал номер мобильного телефона, который знали только он и я. Договорился, что через пару часов к нам подъедет Иван — представитель небольшой сибирской группировки, однако она была достаточно весомой в криминальных кругах.

Пока Ильич разговаривал по телефону, мне в голову пришла странная мысль… Я вспомнил про знакомую девушку — астролога. Ольгу Николаева составляла гороскопы в толстые московские журналы. Она как-то рассказывала мне, что её учитель астрологии, обладает недюжинными способностями экстрасенса.

— Ильич! — спросил я. — Ты помнишь мою знакомую Ольгу, ту, которая астролог?

— И что?

— Ну вот, у нее есть учитель астрологии, который еще и экстрасенс. Он помог милиции найти кого-то там находящегося в розыске.

— Труп что ли нашел?

— Не знаю, но знаю, что сильно помог. Давай я позвоню Ольге, пусть организует нам встречу. Он, кажется, по фото ищет.

— И чьи фото ты собираешься показать?

— Пока не знаю. Некоторых арендаторов и акционеров. А может он и без фото чем поможет.

— Поможет, чем сможет, — скривился Ильич. — Карман мой облегчить он поможет, — мрачно подытожил он.

— Ты знаешь, что Гитлер слушал Мессинга, у него была целая лаборатория предсказателей и провидцев. Сталин тоже не чурался предсказаний, я уже молчу о королях, которые задолго до нас прислушивались к астрологам… Неужели твоя безопасность не стоит каких-то денег?

— Сколько берет этот жулик? — заерзал шеф.

— Выясню.

— Ты понимаешь, что меня на смех поднимут, если кто-то узнает…

— Ну, во-первых, никто не узнает. А во- вторых, опасность грозит не кому-то, а конкретно тебе.

В общем, «мытьем и катаньем», мне удалось вытянул из него тысячу долларов, и я позвонил Ольге. С ней мы познакомились на мастер-курсе у Панченко.