— Что это?

— Осторожно, поранишься. — Вейс мягко отстранился.

Я столько раз видела, как мужчина снимает с себя рубашку, но никогда — как кто-то снимает с себя столько оружия. Рубашка Ника полетела на стул, а следом за ней — узкий длинный кинжал, еще один короткий кинжальчик. Кастет? Кажется, кастет. Если до этого я просто желала тепла, то сейчас внутри будто пробудился вулкан. И если бы Вейс вдруг решил отступить, клянусь, я бы его не отпустила.

— Надеюсь, ты не хранишь в нижнем белье набор отмычек? — хихикнула я, стараясь скрыть болезненное возбуждение.

Ник так посмотрел в ответ, что можно было не сомневаться — хранит, еще как хранит.

— Да ты опасен. — Я снова прильнула ближе, касаясь светлой кожи, вдыхая запах металла.

— Не более чем ты.

И уха следом за дыханием коснулись губы. Затем скользнули по шее к ключицам, и я запрокинула голову, цепляясь за Вейса как за единственную связь с реальностью. Не отпущу! Вейс попытался справиться с завязками на платье и потерпел неудачу.

— Тебе слишком дорог этот наряд? — спросил так, что я готова была сжечь платье вместе со всеми украшениями.

— Нет.

Спины на мгновение коснулся холодок, и платье грудой ткани и кружева легло у ног. Кожа тут же покрылась мурашками. Я зажмурилась, опасаясь, что вижу сладкий несбыточный сон, а затем снова открыла глаза, чувствуя прикосновение рук Вейса. Точнее, гладкой ткани перчаток.

— Ты и спишь в них? — поинтересовалась, зарываясь пальцами в светлые волосы любовника.

— Нет, — долетел краткий ответ, и желание спрашивать исчезло, потому что Ник уронил меня на кровать, и я выгнулась дугой навстречу его телу. Сладко. Как же до невозможности сладко! До звезд перед глазами.

— Ты сумасшедший, — шептала я искусанными губами, наслаждаясь каждым прикосновением, каждым поцелуем, каждой лаской.

— Это заразно, — отвечал Ник, не останавливаясь, а мне приходилось только подчиниться и вознестись на такие высоты, где давно уже не была.

Ник-Ник-Ник. Молоточком по вискам. Невозможный, невероятный, опасный. И мне это только нравилось. Миг — и мир будто перестал существовать. Я только ощущала сердцебиение — свое и Ника. Кажется, даже в унисон. А затем тепло исчезло. Я потянулась, перехватывая, и заставила лечь обратно:

— Не уходи.

— Хорошо.

Ник лег рядом. Ощутила, как кожи касается прохладная ткань покрывала. Светильники выгорели и погасли, комната утонула во мраке, и я почти на ощупь отыскала желанные объятия, забралась в них и затихла.

— Я уйду на рассвете, — предупредил Вейс.

— Почему?

— Не хочу, чтобы уже завтра нас обсуждал весь дворец.

— Как скажешь.

Я исследовала подушечками пальцев вязь шрамов на его плече. Они о многом рассказывали и утаивали еще больше. Спросить бы, да только тогда он сбежит куда раньше. Уж в этом я не сомневалась.

— Спасибо. — Коснулась губами его плеча.

— За что?

— За то, что рядом.

Если бы Ник ушел, эта ночь стала бы невыносимой. Но он здесь, и я чувствовала себя почти счастливой.

Сейчас можно было закрыть глаза, успокоиться и просто уснуть. Я придвинулась ближе, обвивая руками Ника, и вскоре видела сны. Спокойные, слишком далекие от реальности. А проснулась ожидаемо одна. Из окна лился солнечный свет, и я поняла, что лежу и глупо улыбаюсь, несмотря на то, что вчера был страшный день.

Привычная круговерть: утренний туалет, прическа, аудиенции. Я послала служанку узнать, как чувствует себя Илверт, и она доложила, что сын уже проснулся и ему гораздо лучше. Правда, его видения все равно не давали покоя. Стоило аудиенции закончиться, как я отослала придворных прочь. Что делать, уже решила. Да, это был плохой вариант, но лучше, чем никакого.

Позвала доверенную служанку и приказала помочь мне переодеться. Выбрала самое невзрачное платье, в котором вполне могла сойти за зажиточную горожанку, набросила накидку с капюшоном и по потайным коридорам выбралась из дворца. Мне надо было поговорить с одним человеком, ведь от ответов, которые он даст, зависело слишком многое в моей жизни.

Город бурлил. Праздничные торжества продолжались, и никого не смущала вчерашняя казнь. Наоборот, для литонцев казни были развлечением, чуть ли не «гвоздем программы». Так что уже сегодня на площади выстроились торговые палатки, а о минувшем ничто не напоминало.

Я успела хорошо изучить столичные улочки, хоть и не так часто выбиралась из дворца. Но плоха та королева, которая не знает свою столицу. Поэтому я быстро шагала по мостовой, присыпанной снегом, чтобы как можно скорее добраться до цели — большого особняка, который так долго стоял пустым, что я думала, это будет вечно. Особняка Эйшей.

Признаться честно, мне было страшно входить под его своды. Я постучала в ворота, затем постучала еще, и лишь несколько минут спустя входная дверь отворилась и на пороге замер сам хозяин дома. Айк не шел мне навстречу, только стоял и смотрел, такой же бледный, как его белая рубашка. Затем махнул рукой, давая понять, что ворота не заперты. И правда…

Декоративные камни, которыми была выложена дорожка к дому, жгли мне ноги. Но раз пришла, надо поговорить.

— Здравствуйте, ваше величество.

Айк ничуть не удивился моему приходу, будто знал, что так и будет.

— Здравствуйте, лер Эйш, — ответила я. — Уделите мне пару минут?

— Почему только пару? — Айк улыбнулся одними уголками губ. — Я готов поговорить, но напомню: меня интересует служба во дворце. Есть ответы, которые я дам только после официального назначения.

— Хорошо, — сказала я. — Мы это обсудим.

— Тогда проходите, ваше величество. Мой дом в вашем распоряжении.

— Я здесь не как официальное лицо, поэтому можете называть меня по имени, — ответила ему, входя в просторный холл, на котором лежала печать запустения, а затем — в большую светлую гостиную. Никто раньше не мог подумать, что в этом доме некому будет жить.

— Присаживайтесь. — Мрачный хозяин дома указал мне на кресло, а сам сел напротив. Камин не горел, и в гостиной было ощутимо холодно, но Айк даже этого не чувствовал. Я смотрела на портреты на стенах и думала, как же быстро судьба берет свое.

— Я слушаю вас, Бранда, — долетел безэмоциональный голос.

— Дело касается моего сына, — сказала я. — Вчера ночью он сильно меня напугал, и я хочу знать, с чем это связано. Болезнь? Или последствия эмоций?

— Боитесь, что мальчик сошел с ума? — усмехнулся Айк, глядя на меня исподлобья. — О нет, Бранда. Ил, конечно, близок к этому, но он совсем не сумасшедший. И так как он все-таки сын моего, можно сказать, друга, я поговорю с вами о нем. Дайте руку, мне так легче.