откланялась, чтобы лечь пораньше, хотя по-хорошему мне надо было бы остаться и понаблюдать за игрой Эрика (он занял второе место. “Тебе надо поучиться подолгу бодрствовать, – напутствовал он меня, когда я прощалась. – Покер – это марафон”). Я просто новичок, который не в состоянии ясно мыслить из-за переполнения эмоциями.

Но вот что происходит со временем. Некоторые события – чья-то смерть, нападение, несчастный случай – по своей природе вызывают отклик у любого человека. Но турнир по покеру заставляет переживать только того, кто оказывается в моем сегодняшнем положении – испуганного новичка. Если продолжать играть какое-то время, вы вскоре забудете, как волновались когда-то. Турниры станут делом привычным.

На таком уровне мастерства вы уже не продумываете сознательно все необходимые действия. Однако на обеих стадиях есть, чему поучиться. Пока вы новичок, все дается вам с трудом, и приходится прилагать все усилия, просто чтобы держаться на плаву. Но в то же время вы осознаете, как это трудно, и понимаете, сколь во многом ваш успех зависит от действий других людей или случая. Чтобы ваши дела в покере шли хорошо, мало просто хорошо играть – надо играть не хуже соперников. И даже лучшие игроки иногда проигрывают, потому что случай может подложить свинью. (Знаете, кто обыграл Эрика в тот вечер? Совершеннейший любитель.)

Овладев мастерством, вы многое перестаете замечать. Вы действуете на автопилоте: “О, у меня все под контролем. Почему бы не проверить сообщения на телефоне, будучи за рулем? Я ведь отлично вожу!” Вы забываете, насколько сложным делом заняты и насколько многое в нем зависит от случая. Именно тогда удача и может отвернуться от вас. Люди чаще всего попадают в аварии недалеко от дома по двум причинам. Во-первых, чисто статистически, мы чаще всего ездим по ближайшим улицам. Но, во-вторых, с нами играет злую шутку чувство ложной уверенности: если где и набирать смс, то на самых знакомых улицах.

Важно после этого плато снова выйти на подъем. То, насколько мы осознаем роль случая, зависит от уровня нашего мастерства, и эта зависимость на графике выглядит подковообразной кривой. Пока мы ничего не умеем, мы постоянно помним о случае. Достигнув определенного мастерства, начинаем забывать о нем. Но если мы развиваемся дальше, то сознаем, что никакой уровень не сможет напрочь исключить случайности. Эта работает одинаково, что в покере, что в жизни.

Пусть я – трясущийся от страха новичок, я хотя бы вижу это. И начинаю понимать, откуда проистекают мои проблемы. Это немаловажно – и в этом мне помог покер.

На этом хорошие новости заканчиваются. Теперь плохие: работы еще очень много. То, что не дает мне стать хорошим игроком, заложено глубоко внутри. До величайшего турнира по покеру остается всего восемь месяцев, а я повелась на провокацию и отвратительно коллировала с отвратительной картой. В теории я чему-то научилась. На практике я безнадежна. Куда мне играть на турнире с бай-ином десять тысяч долларов, если я не смогла осилить даже благотворительный вечер с игроками, которые впервые сели за стол? Как я могу мечтать добиться успеха в Вегасе, если не смогла применить все те знания, что вбивала себе в голову даже тут, где ставки такие низкие?

Я вернулась домой поздно и разбудила мужа, чтобы сказать, что ничего у меня не выйдет. Меня добили валет и король. Меня добило понимание, что я впитала гораздо больше гендерных стереотипов поведения, чем была готова признать. Меня застала врасплох необъятность того, на что я замахнулась. Почему-то, сидя за компьютером, я не осознавала весь масштаб поставленной задачи, а теперь вот после единственной живой игры реальность открылась мне во всей красе. Я не хочу даже в Джерси больше ездить, не говоря уже о том, чтобы отправиться в Вегас.

В глубине души я помню, что глупо делать далеко идущие выводы после единственного вечера, но я так устала, так расстроена и разочарована… Ну то есть, мне не хватило пороху даже для того, чтобы хотя бы остаться на этом благотворительном турнире еще на несколько часов и получить ценный опыт, я просто жалким образом уползла в кроватку, как маленькая. Как я вообще могла мечтать участвовать в многодневном турнире, играть по двенадцать, по четырнадцать часов в сутки, до самого рассвета?

– Давай спать, – сонно ответил муж. – Ты всегда говорила мне, что утро вечера мудренее. Вот и послушай собственного совета. – И он перевернулся на другой бок, дав понять, что разговор окончен.

И я иду спать. А утром оказывается, что муж прав. Утром все видится яснее. Я беру сумку с ноутом и иду к метро. Возможно, я пока не готова, но, черт побери, сдаваться я не собираюсь. Не означает ли это громоздить один стереотип на другой? “Я им покажу! – думаю я, пересаживаясь на поезд PATH до Гроув-стрит, где облюбовала «Старбакс». – Я им покажу!”

Зло бэдбитов

Лас-Вегас, зима 2017 года

Но и то правда: нет худа без добра… Когда одолевают напасти, не следует забывать, что они, быть может, уберегают вас от чего-то похуже, и какая-нибудь чудовищная ошибка порой приносит вам больше благ, чем самое разумное, по мнению многих, решение.

Уинстон Черчилль, “Мои ранние годы”[28]

Исчерпывающая правда о Лас-Вегасе состоит в том, что этот город совершенно невозможен. Его несовместимость с реальностью бросается в глаза еще из иллюминатора самолета. Сначала вы видите горы с шапками снега. Потом просто горы, без снега, перемежаемые кусками пустыни. Потом остается только пустыня, ничего больше. Вскоре после этого показываются аккуратные квадратики участков с домиками, словно из “Монополии”. И вдруг посреди всего этого вам предстает пышный зеленый оазис: поля для гольфа. Их сочная зелень так отчаянно контрастирует с желто-бурым пейзажем вокруг, что с первого взгляда становится ясно: вы оказались в зоне, которой не должно быть в природе.

И в самом деле, Лас-Вегас – это город, вымечтанный практически на пустом месте. Пока не построили дамбу Гувера, обеспечившую его стабильным источником воды и электричества, он оставался захудалым городишкой, – местом, где останавливались переночевать те, кто стремился в настоящий город, Лос-Анджелес. А после того, как в 1920-х обанкротилась его единственная железная дорога, он и до звания захудалого городишки перестал дотягивать. “Крохотный городок в пустыне, скорее даже вахтовый поселок для строителей-сезонников”, – так описывал его журнал Time в 1931 году. Такие поселки возводились, когда в них возникала нужда, и чаще всего умирали, когда нужда исчезала.

K строительству дамбы Гувера Вегас оказался совсем не готов. “Люди стекаются отовсюду. В отелях нет мест. Городу не хватает 1000 домов и 150 магазинов. В нем нет газогенераторной станции, – вспоминает Блэр Коан,