— Лекарство, нах! Ща под горячее, подлечимся, епта.

— Так допили же спирт.

Я отвернулся и стал смотреть на огонь, чувствуя пристальный взгляд Вована. Да, блин! Разве от него что-то утаишь? Я опустил руку в рюкзак и со вздохом вытащил полтарашку самогона.

— Вот это по-братски! — захохотал десантура. — Снимай банку, согрелась, епта!

Мы принялись уплетать тушенку, запивая моим сэмом. Или пить сэмчик, закусывая тушняком. Это уже не важно. Даже то, что рядом в танке были прогоревшие останки нацистского злодея, не портило аппетит. На войне, как на войне. Это было не легко, но мы победили.

— Кстати, Вован, а как ты умудрился поджечь «пэзэ-три»? — спросил я, облизывая ложку.

— Ну, это самое…

— Чего?

Он смущенно отвел взгляд и нехотя ответил:

— Да, хуле, была одна гранатка у меня…

— А говорил, нету…

— Ты тож грил «нету»! — Вован побулькал и приложился к бутыли. — А гранату всегда надыть при себе держать. Десантура в плен не сдается!

— Ладно, ладно… — Я забрал порядком оскудевший сосуд.

— Ну, кароч, я значит, коробочку-то, бля, обхожу. Глянь, а мотор, ссука, у него кожухом не закрыт, прикинь, нах? И подумал тогда — РГДшку будет ну прям в самый раз туда засадить! Достал, как от сердца оторвал и хуяк туда нах! Кажись, топливный шланг задело, ну а там и бак пизданул. Красота, нах!

В который раз поразился навыкам Вована. Один, или даже с Валерой, я бы погиб в этих страшных подземельях. Хотя, в прошлый раз, под жабой, почти нормально все прошло. Но на трезвую голову победа гораздо приятней и весомее что ли. Я пообещал себе больше никогда не лизать Зюзю и не есть мухоморы.

— Ну чо, еще попиздим, или до дому двинем? — ВДВшник сыто рыгнул и бросил пустую банку в огонь.

— Погнали, конечно.

Закинув, как мешок картошки, коматозную старуху на плечо, десантник зашагал в сторону выхода. Я взглянул последний раз на обгоревший чадящий танк. Вот тебе и уничтожение мира, больной ублюдок. Сплюнув, я побежал догонять Вована. Еще предстоит миновать полную разбежавшихся мутантов лабораторию. Черт! А ведь они теперь могут разбрестись по всей пещере. Ходить будет чертовски опасно. Обогнав десантника, я пошел впереди.

Надо будет снять растяжки с люка и поставить в узком лазе, ведущем сквозь нагромождения породы. Хорошая идея. Вот только добраться бы до гранат.

Сделав пару коротких перекуров, мы без проблем дошагали до апартаментов. По дороге я хотел подобрать разбросанные чертежи, но потом плюнул на это дело. Зато Вован прихватил несколько листов бумаге, пояснив: «Газеты, епт, закончились».

Мы осторожно вышли на галерею. Внизу выли и мычали голодные уроды. Боковым зрением я вдруг увидел движение. Сработали рефлексы. Молниеносный разворот корпуса. Бах! Бах! Бах! Стрелял от бедра. Картечь хлестала тварь, вырывая куски плоти из мерзопакостного организма. Блять! С обоих сторон несутся две стаи мутантов. Вован зарычал, положил тещу, как ковер на перила. Сухо затрещал АК. Я отрабатывал цели со своего направления. Порядок.

— Мои все.

— Хуйня делов! — сплюнул сквозь зубы Вован.

— Бабка! — закричал я, увидев, что старую клячу вот-вот перевесит, и она улетит вниз, на радость клацающих зубами уродцев.

— Стоять, мамаша! — десантура поймал тещу за шиворот и поместил на плечо.

И снова гонка, снова бег по зловещим темным коридорам, снова выстрелы и разлетающиеся черепушки. Еще несколько фрагов. Отлично, меньше потом работы по зачистке. Но, как я и переживал, твари добрались до завала. Одну я пристрелил, остальные скрылись в тесном проходе. Перезарядив Сайгу, первым втиснулся расщелину. Следом рычал и матерился Вован. Теща, даже без сознания, умудрялась портить жизнь, цепляясь то ногами, то головой за скальные выступы.

На выходе меня встретил мясистый горбун. Одна рука коротенькая, как у младенца, зато другая, как у гориллы — накачанная и достает до пола. За ним копошились еще пять-шесть особей.

— ЫЫЫЫААААРРГГХ!!! — заорало существо, замахиваясь огромной лапищей.

Получи, паскуда! Сайга несколько раз плюнула огнем. Убил еще парочку. Остальные, завывая и хрипя, скрылись в темноте. Проклятье! Разбежались-таки! Не сказать, что я был этому особенно рад.

— Ну че, ептать? — из прохода показался Вован.

— Они разбегаются! — воскликнул я. — Слушай, тебе надо остаться здесь, караулить этот лаз!

— Да без базара! А ты куда?

— Сгоняю до Схрона, принесу гранаты. С очкариком придем, пусть забирает свою дорогую тещу.

— Только ты это… Ствол мне дай, а то на карамультук патронов нема, епта!

— Да, конечно. — Я отдал Сайгу, разгрузку и рюкзак. — Я быстро! Ты главное этот час как-нибудь продержись!

— Да не ссы, братка, усе будет пучком! — Десантура, прикурив сигарету, повертел в руках мой карабин и проверил, как ходит затвор.

— Ну все, давай!

— Покедова! Э, Санек, попить захвати!

Я мчался по извилистым коридорам, готовый в любую секунду открыть огонь из револьвера. Добежав до речки, увидел их. Твари, согнувшись, лакали воду. Ну что ж… Мощно задергалась пушка в руках. Несколько мутантов плюхнулись в реку. Из трех оставшихся, две ломанулись в одну сторону, и лишь одна в другую! Гадина дернула к моему Схрону! Зато они научились бояться! Я бежал, на ходу перезаряжая барабан.

Увидел уродца возле лестницы. Подняв револьвер, я прицелился… нет! Тварь шмыганула наверх. Ее что, привлек запах человека? Хах! Ну сейчас подорвется на растяжках. Я с улыбкой подошел к колодцу и посмотрел снизу вверх. Ползет мутантище, только лапы мелькают. Послал ему пулю вслед для ускорения. Полный негодования рев сотряс стены.

— Нравится, скотина?! — крикнул я.

В этот момент послышались удары по железной крышке люка. Сквозь вопли твари я различил знакомые голоса.

— Санек? Ты что ли? Что случилось? — орал Валера. — Щас откроем! Егорыч, давай колун!

— Сашааа! — крик любимой.

Что они творят? Совсем рехнулись? Там же растяжки!

— Стойте! Нет! — во всю глотку завопил я. — Отойдите от люка!

А тварь лезла все выше.

— Санек, держись!

— Идиоты! Стойте!

Раскатистые удары по железу отдавались в мозгах. Рвануло. Вспыхнул свет из распахнутого далеко наверху люка. Я смотрел на него сквозь дым и падающие ошметки мутанта. В горле предательски щемило.

Глава 27

Знакомо ли тебе чувство неотвратимой безысходности? Когда секунду назад все было хорошо, а сейчас чувствуешь, как стынет сердце, замирает дыхание, леденеют руки, кровь стучит в висках, и ты не можешь говорить. Но больше всего давит жуткая звенящая тишина. Лезть наверх совершенно не хотелось, я понимал, что там увижу. Подняв руку с револьвером, задумчиво посмотрел в его холодное дуло. Как теперь жить с этим грузом вины? Ведь это я поставил растяжки. Какой же я идиот!