– И теперь они здесь, я понял, – неохотно подал голос Северьян. – И «фильянчик» ваш сохранился?

– Это другое судно. Ржавая баржа, там еще мальчонку изувечили. Туда они и прибились.

– А есть здесь еще двоедушники?

Дед Ван-Ван и Лена бегло переглянулись.

– Да, – неуверенно сказала Лена. – Кто знает, тот приходит. Нечасто, но…

– Кто? Сколько их? – Северьян подался вперед, глаза его загорелись.

– Всего один. Наш, борский. А зачем…

– Мне нужно с ним поговорить, – скороговоркой произнес он. – Есть у меня… Вопрос, который я так и не решил. Возможно…

– Я могу на него ответить? – проскрипел дед Ван-Ван. Северьян мотнул головой.

– Одиночество? Нет. Не думаю.

* * *

Он не признался Вике в том, что Северьян нашел двоедушника. Решил – потом. Казалось, время неизбежно сочится сквозь пальцы, а он сам так никуда и не продвинулся, потому что не знал, к чему, собственно, стремится. Знал только, что нужно собраться и поехать в центр детского творчества, потому что там его ждут, да, впервые за долгое время его ждут. Аня. На остановке она дала понять, что ждет его на занятие. Он уже и думать забыл о легенде, выдуманной для него Магой. Аня ждала именно его, поэтому с утра он натянул чистую футболку, чисто выбрился, глотнул кофе и бросил дежурное «пойду дрейфовать» чуть более небрежно, чем обычно. Вика отсыпалась и ничего не заметила. Северу порой казалось, что она ничего не заметит, даже если он завалит бабу прямо в их супружеской кровати. Но Аня в этой роли не представлялась. Даже когда он дрочил под утренним душем, очнувшись после борского путешествия Северьяна с невнятным желанием той, кого он еще не встретил, невозможно было представить в этой роли Аню. Робко вспомнил имя и тут же изгнал его прочь. Ее полные бедра, вязаное платье, грудь, которая могла бы выкормить ребенка, пряжа между ловких пальцев не имели ничего общего с влажными фантазиями, которым он предавался в душе, нет-нет, с отпечатком ладони на кафеле – нет, с обкусанными губами – нет, нет, нет. «Аня», – подумал он и кончил. Сегодня он поедет к ней – Север знал это столь же точно, как и то, что завтра получит эсэмэску от банка с размером ежемесячного взноса по кредиту.

Ничтожество.

Забежав в «Черниговский», где его уже знали, Север купил бутылку красного полусладкого, потому что все женщины любят полусладкое – так ему казалось, – и поплелся к остановке, чтобы затеряться среди таких же, как он, – невыспавшихся и сонных, облитых с утра одеколонами и духами, за одним только исключением – они ехали на работу, а он просто так. В маршрутке он тайно сфотографировал пастозную толстуху, расплывшуюся на два сиденья, невзирая на возмущения мерзкой старухи, которой на кладбище поставили прогулов двести, не меньше, и мамаши с сопливым годовалым отпрыском. Сам себя одернул. Повис на поручне. Возблагодарил дождь, который снова принялся полоскать город и как пить дать заставит всех этих отвратительных персонажей скакать через лужи гораздо быстрее, чем обычно… Кажется, он превращался в Северьяна.

Глядя на реку, пролетавшую за ограждением моста, Север вдруг подумал про Северьяна и Вику. И тут кольнуло по-настоящему. Пассажиры были неприятны ему не сами по себе, а сквозь призму Северьяна и увеличительное стекло Вики, сон про Северьяна, утреннее безразличие Вики – то, что Северьяша втрескался по самое некуда, было ясно как божий день, и ей это льстило, не могло не льстить. Север люто завидовал обоим.

На остановке он натянул на голову воротник футболки. Пока бежал к зданию детского сада, точно еще закрытого, с клубком пряжи и крючком за плечами, все думал о Вике или Северьяне – он и сам уже перестал разбирать. Кто-то из этих двоих, а скорее всего оба, вызывал желание спасаться бегством. О, если б только он мог избавиться от них разом! Оставить наедине, раствориться, исчезнуть и не знать, что дальше; не видеть, как они смотрят друг на друга этими своими приглушенными взглядами, – но он был между, а потому не мог.

Без него они никогда больше не встретятся.

Без него Северьяна не существует. Смешная ирония.

Вспомнилось, как года три назад вырубился после особо безысходной пьянки, а они сидели в кухне перед маленьким телевизором, придвинув поближе стулья. На сны опьянение, увы, не распространялось, видел яснее ясного – оба, как чужие, с прямыми спинами, вцепились глазами в экран. Шла очередная «Битва экстрасенсов», Вика любила такое всякое – шарлатанов этих, танцоров, штампованных шутников из «Камеди». Перед сменой в баре непременно застывала перед экраном и верила в подлинность происходящего, следила за перипетиями, помнила всех по именам. Севера это бесило, сам он телевизор терпеть не мог, а Северьян плевать хотел, только бы время потратить. Тогда Вике в голову и пришла эта идея с маскарадом. Поначалу она хотела взаправду отправить Северьяна на шоу, мол, он же Есми видит, так почему бы не монетизировать навык, прославившись среди всех бабок страны? Но они так и не придумали, как это сделать технически, – на съемки пришлось бы являться и днем, а у Северьяна с этим сложности. На аферу он согласился, гнилая кровь, даже уговаривать не пришлось – загорелся, тряхнули заначку, купили все необходимое, Викиного знакомого фотографа подключили. Фотографии получились впечатляющие: молодой священник на руинах деревянной церквушки, за натурой ездили черт знает куда, кадило, свечи, взгляд его напрочь потусторонний… Целевой аудиторией особенно не заморачивались. Само собой, подлинно нуждающиеся в помощи хозяева нехороших домов и квартир в соцсетях не сидят и на сайты экзорцистов-шарлатанов не заходят. Первые выезды «отца Северьяна» попали в молоко в тошнотворно-буквальном смысле – разновозрастные дамы источали скорее феромоны, чем страх перед зловредными сущностями, однако Северьян усердно держал лицо и знай себе твердил заученные молитвы, чтобы сидеть потом с совершенно постным лицом со шпажкой шашлыка в одной руке и бокалом вина в другой. Впрочем, от пожрать на халяву никогда не отказывался и сваливал ровно в тот момент, когда гостеприимный хозяин надирался до положения риз, а хозяйка начинала оказывать знаки внимания слишком недвусмысленные, чтобы оставаться с ней наедине даже в соседней с храпящим отцом семейства и спящими детьми комнате.

Средств они вкачали в раскрутку проекта «отец Северьян» немерено. Если бы Вика столь же сильно поверила в Севера как в фотографа, его «Инстаграм» уже начал бы окупаться за счет рекламы. Не сразу, но с анонсами у победителей этой самой «Битвы» (каждая стоила, как его, Севера, сомнительного качества почка) на профиль «отца» подписались двадцать пять тысяч лояльных и не очень. За концепцию огребали знатно – и от верующих, и от скептиков. Со всем этим разбиралась Вика, и иногда – сам Север. Северьян палец о палец не ударил, сволочь. Ему, бездарности, просто-напросто фортануло. В доме действительно оказался Есми.

Как же он тогда засуетился! Выставил жильцов за порог, наскоро сляпав объяснение о том, что ритуал слишком опасен и дух умершего может вселиться в кого-то из живых. Двери запер, окна занавесил и точил лясы с этим самоубийцей почти до утра, невзирая на протесты хозяев. Нет, время от времени он к ним выходил с бисеринками пота на бледном лбу и запахом коньяка с губ, и то, что говорил, остужало их недовольство подобно ковшу ледяной воды, выплеснутому на раскаленные камни – ненадолго и только поддавая жару: постепенно за порогом собралась половина элитного поселка. Вспомнили и художника, что жил в доме лет шестьдесят тому назад, и его несчастную любовь, выбравшую «твердое» – колхозного тракториста. И вскрытые в любовной горячке вены… Тут еще скорбный Северьян в черной рясе, красивый как черт и отчего-то заговоривший давно не принятым местечковым говором, и картины с чердака, и самогон одного из соседей… Целевая аудитория – старушенции да их внучки – вспенилась и закачалась. Пошел Северьяшка от избы к избе, забираясь все дальше и дальше от города, с замогильными историями, даже на расследования приглашали, и тут уже с вынужденным пониманием относились к тому, что батюшка выезжает исключительно ночью – правила игры он усвоил столь же быстро, как схватывал правила своей двоедушной жизни: шепчи непонятное, говори поменьше, попахивай ладаном, выпивай полутайно-полуявно, выгляди странным. Будь собой, одним словом, и получай за это деньги. Не работа – мечта.