Я взглянул на междугородный номер, который записал на влажной салфетке. В голове стояло непрерывное гудение, как в короткой электрической цепи неоновой лампы.

— Не стоит еще раз звонить этим людям из агентства контрразведки, лейтенант, — сказал карлик высоким механическим голосом. — Они связаны с инопланетянами. Мы однажды видели НЛО в пустыне недалеко от Нидлса, что в Калифорнии. Он был такой ярко-зеленый с оранжевым и пролетел над крышей автобуса со скоростью не меньше тысячи миль в час. На следующий день в газете написали, что па соседнем ранчо всех коров нашли зарезанными. Наверное, эти инопланетяне пытались себе на корабль немного еды захватить.

— Все может быть, — проговорил я и позвал бармена, чтобы он принес нам еще два бокала виски.

— Люди из правительства устроят тебе несладкую жизнь, — вмешался Человек-Карандаш. — Каждый раз, как ты будешь контактировать с агентством, на тебя будет заводиться бумажка. Там сидят люди, у которых за всю жизнь, наверное, горы бумаг скапливаются. У меня вот, например, ни одной нет, даже свидетельства о рождении. Моя мать просто присела на корточки в товарном вагоне и сидела так, пока я не вылез.

Я с тех пор все время на колесах. Никогда у меня не было ни страхового полиса, ни лицензии на вождение, ни чековой карточки. Я ни разу в жизни не заполнил налоговую декларацию. Только позволь завести на себя бумажку, и тебя задергают.

— Вы, ребята, прямо как я, — философы по ситуации, — сказал я.

— В смысле? — спросил Крокодил.

Он перестал жевать свиную ножку, в его узких зеленых глазах читались любопытство и замешательство.

— Рассуждаете обо всем по-своему, будь то НЛО или эти козлы из правительства. Я прав?

— А ты когда-нибудь видел НЛО? — спросил Макинтош.

— Слышал репортажи о них, — ответил я.

Я перелил виски из стакана в пивной бокал, выпил и снова посмотрел на телефонный номер на салфетке. Потом сгреб ладонью сдачу со стола и направился к телефону-автомату, висевшему на стене.

— Лейтенант, только ни с кем не ругайся, — крикнул вслед карлик. — Я читал историю о том, как они насыпали яд одному парню в презерватив.

Я набрал номер в городе Маклин, штат Вирджиния, и спросил дежурного офицера. Мое ухо, прижатое к телефонной трубке, одеревенело. Я перевел взгляд в окно и попытался сосредоточиться на облаках пара, поднимавшегося над рекой в мягком утреннем свете. Неоновое дребезжание в голове все не прекращалось. Наконец в трубке послышался раздраженный голос.

— Кто это? — спросил я.

— Тот, с которым вы говорили полчаса назад.

— Тогда передайте трубку кому-нибудь другому.

— Вам никто другой не нужен, дружище.

— Скажите ваше имя, чтобы я мог вас найти как-нибудь.

— Позвольте вам кое-что сообщить, лейтенант. Мы отследили ваш звонок, знаем, в каком баре вы находитесь, мы просмотрели ваше дело, нам о вас известно все. Если бы вы не были таким безнадежным ослом, я мог бы прислать своих людей, чтобы вытащить вас оттуда.

— Да, попробуй это сделать, сидя у себя рано утром за чашкой кофе, мудила. На вашей палубе незакрепленная пушка, и я собираюсь пустить по всем бортам кровь и кишки.

— Если это не пьяный бред, считай, что я почти поверил. Позвонишь сюда еще раз — окажешься в бочке с тем, что выпил.

Связь прекратилась. Когда я опустил трубку, то совсем не чувствовал ту сторону лица, с которой она была прижата, как будто мне тяжелой рукой дали пощечину.

— Что случилось? Ты прямо в лице переменился, — сказал Маленький Макинтош.

— Нам нужно еще выпить, — сказал я.

— Они угрожали тебе, что убьют? Вот скоты! Ты когда-нибудь читал «Черную звезду»? Это о том, как контрразведчики нанимали ученых-нацистов, чтобы сделать клоны Элвиса и Мерилин Монро. Потом они клонов убили, когда уже их нельзя было посылать шпионить. Думаю, эту идею позаимствовали из шоу о таких никчемных людишках, которые, как шелуха, всю землю заполонили. Они кладут тебе под кровать кокон червяка, и, когда ты ложишься спать, червяк высасывает из тебя всю жидкость, и от тебя остается сухая скорлупка, которую может просто ветерок унести... Куда ты?

— Не знаю.

— Лучше сядь, поешь чего-нибудь, — сказал Карандаш. — Можешь поехать с нами, когда автобус починят.

— Спасибо, но мне нужно прогуляться. Последняя выпивка за мой счет.

Но, открыв бумажник, я увидел, что он пуст.

— Все в порядке, лейтенант? — спросил Макинтош.

— Конечно.

— Я просто смотрю, тебя основательно качает, — сказал он.

— Я в порядке.

— Будь осторожней — там туман и все такое, — добавил он. — На шоссе полно психов, пьяниц и всякого сброда. Будешь себя беречь?

— Конечно, — ответил я. — Уж поверь.

Я зашагал в сером рассветном тумане к блестящим черным конструкциям моста Хьюи-Лоиг-Бридж. Сверху доносилось шуршание шин по стальной решетке моста. Воздух был сырой и прохладный, с берега реки доносился запах влажной земли. Я начал долгое восхождение на вершину моста, дыхание сбивалось в горле, сердце едва справлялось с напряжением. Далеко внизу по черной воде плыла баржа одной нефтяной компании, направляяясь на север к нефтеперерабатывающим заводам в районе Батон-Руж. Шпили, канаты и балки моста, казалось, пели, ругались и стонали на ветру. А потом солнце желтым ядром пробило облака, и мост залило светом, а у меня глубоко в мозгу почему-то встала картинка с черной стаей тропических птиц, шумно поднимающейся в жаркое тропическое небо.

В разгар того же дня я сидел под зонтиком на палубе своего дома и пытался восстановить сегодняшнее в памяти, помогая себе бутылкой пива. Но мне это не особенно удавалось. Солнце отражалось на воде, и она, похожая на разбитые осколки зеркала, слепила глаза. Я хотел позвонить Энни и извиниться, но как объяснить, что страсть к алкоголю может быть сильнее, чем потребность в чьей-то любви? По правде говоря, в этот момент у меня не было ни мужества, ни сил признать свою безответственность и слабость. Вместо этого я размышлял об относительности времени, о полном понимании того, что никакое количество лет не может оторвать меня от ужасного прошлого и что коктейль, приготовленный Филипом Мерфи, откатил меня далеко назад в сюрреалистический мир, где гуляли на воле драконы и чудовища.

Еще я думал о своем утонувшем отце и задавал себе вопрос, что бы он делал в такой ситуации. Он был большим, сильным мужчиной, смуглым каджуном, любящим посмеяться, белозубым и синеглазым, выросшим на boudin[23], куш-куше и тефтелях из саргана[24]. Он любил охотиться, ставя ловушки на пушного зверя на Марш-Айленд, и работал нефтяником на буровых вышках, забираясь высоко на тележке подъемного крана. И пожалуй, лучшее, что он сделал в своей жизни — окружил нас, меня и Джимми, заботой, когда моя мать сбежала с торговцем из Моргана. Но когда у него не было работы, он жестоко пил и иногда устраивал дебоши в барах, и его сажали в местную кутузку. Белый клок волос у меня и у Джимми объяснялся недостатком витаминов из-за неправильного питания. Но тем не менее даже в эти трудные времена он мог без устали что-то выдумывать и быть таким добрым, что мы запомнили это навсегда. Как-то в Хэллоуин, когда пекановые деревья стояли увешанные орехами, чернея на фоне оранжевого неба, он мог прийти домой с вычищенными внутри тыквами, длинными срезанными стеблями сахарного тростника и коробками горячих имбирных пряников. А в наши дни рождения утром мы находили рядом с тарелками кус-куса и boudin дюжину снарядов времен Гражданской войны или наконечники индейских стрел из розового кварца, а однажды — заржавевший револьвер эпохи Конфедерации, который он откопал на берегу залива Тек.