– Знаю, что справитесь. Большое спасибо. Я не смогла бы без тебя справиться.

– Я рада тебе помочь. Когда ты уедешь утром, я, скорее всего, буду спать, но ты позвони мне, когда доберешься до Альнвика. Договорились? – Джоанна отстранилась и нежно погладила Мэтти по лицу. – Я люблю тебя, младшая сестра. Твоя поездка будет удачной.

Ночью, слишком взволнованная, чтобы заснуть, Мэтти взяла с прикроватного столика небольшого формата темно-зеленый дневник и провела пальцем по слегка потускневшему золоченому тиснению года на обложке. 1956 год. Об этом годе дедушка много рассказывал. Он тогда был все еще очень молод. Впереди у него была целая жизнь, прежде чем Мэтти узнала о его существовании. Дедушка Джо любил называть 1956 год своим «диким холостяцким годом». Живя в Лондоне, он впервые услышал о «Серебряной пятерке» и стал их поклонником. Он говорил, что эта музыка отражает настроение и чувства молодого человека двадцати одного года, который открыл для себя радости столицы и впервые в жизни оказался независим от всех. Его рассказы о Лондоне, возрождающемся после Второй мировой войны, были красочными и эмоциональными. Дедушка рассказывал о новой музыке, новом искусстве, новой моде, которые были наполнены непобедимым оптимизмом начала пятидесятых.

Мэтти открыла первую страницу и прочла:

7 января 1956 года, суббота

Я еду в поезде, направляющемся в Лондон. Никогда прежде я не был в столь возбужденном состоянии, даже во время рождественских праздников. Отец с очень гордым видом махал мне с железнодорожного перрона. «Ты вернешься мужчиной», – сказал он на прощание. Он надеялся.

Я написал Биллу Годфрею, сообщив ему свой новый адрес. Я просил лондонского старожила сжалиться над бедным деревенщиной. Надеюсь, он ответит. Когда мы были младше, то отлично ладили. Мы снова подружимся. Я легко завожу друзей. Капитан Очарование покоряет столицу!

Не могу дождаться начала моей новой жизни. Берегись, Лондон! Джо Белл едет завоевывать тебя!

Мэтти провела пальчиком по уверенным карандашным строкам, чувствуя симпатию к молодому человеку, устремившемуся к своей мечте.

– Привет, Джо Белл 1956 года, – произнесла она, ощущая, как на глаза наворачиваются слезы и сжимается горло. – Ты и я вместе отправляемся в путь.

«Это вопрос времени»

Звук будильника в четыре часа вырвал Мэтти из непродолжительного сна, который она удосужилась украсть у ночи. Впрочем, женщина чувствовала себя невероятно бодрой, предвкушая, что же ждет ее впереди. Натянув на себя толстовку с капюшоном, чтобы согреться, так как утро выдалось довольно прохладным, Мэтти собрала оставшиеся вещи и вышла наружу, туда, где Ржавчик стоял под старым брезентом в бело-голубую клетку, который она накинула, чтобы защитить автомобиль от ранних осенних заморозков.

Запрыгнув в автофургон, женщина вдохнула уникальный запах Ржавчика, смесь старой кожи, жидкого геля «Флэш» и бисквитных крошек. В льющемся от крыльца свете она видела, как из ее рта поднимается пар. Стекла начали запотевать, подогреваемые теплом ее тела. Взяв из-под разборной раковины фонарик, Мэтти пробежала глазами список, методично делая пометки напротив каждого предмета. В дороге у нее будет возможность покупать то, что им понадобится, но ей хотелось проверить все сейчас, пока необходимость следовать графику не стала слишком жесткой.

Сложив ботинки, одеяла и куртку позади сиденья, Мэтти вытащила дневник дедушки Джо за 1956 год из бокового кармана своей продолговатой вещевой сумки и переложила его в сумочку. Он сможет метафорически ехать на переднем сиденье вместе с ней и Рэни. Дедушка Джо всегда считал себя по жизни одним из пассажиров, сидящих впереди. Он всегда хотел быть на самом острие происходящего, вести, а не быть ведомым. Несколько раз дедушке довелось проехаться на Ржавчике, когда все отправлялись на те или иные семейные торжества. Он, само собой разумеется, всегда садился впереди. Ему нравился открывающийся с небольшого возвышения вид. Дедушка впадал в блаженную молчаливость, пока она вела автофургон по дорогам Шропшира, а потом пересекала границу, въезжая в Уэльс. Женщина подумала о том, что сейчас, гоняясь за членами «Серебряной пятерки», она вновь окажется в Уэльсе, впервые с того времени, как она и дедушка Джо перестали друг с другом разговаривать. У Мэтти остались самые лучшие воспоминания о тех временах, когда весь клан Беллов собирался в Бартуме, Крикете и Харлехе, но перспектива оказаться в Уэльсе самой, без семьи, вызывала одну лишь грусть. Она отбросила непрошеные мысли. Все будет хорошо.

Убедившись, что все на месте, Мэтти выбралась из Ржавчика и на цыпочках вернулась в дом. Вновь очутившись в тепле, женщина ощутила, как горят ее щеки. Мэтти встретилась взглядом со своим отражением в висящем в прихожей зеркале и заметила блеск надежды в своих карих глазах, то, что она не видела уже много месяцев. Быть может, будущее, ждущее ее после дороги и воссоединения ансамбля, упрочит эту надежду навсегда. Даже сейчас, со всем ее нервным возбуждением и брошенным ей вызовом, Мэтти с нетерпением ожидала, что же будет в конце пути. Вспомнив, женщина поднялась наверх и взяла с прикроватного столика серебряную булавку для галстука, принадлежавшую дедушке Джо. Спускаясь по лестнице в прихожую, она приколола ее к толстовке. Кажется, все. Переведя дух, Мэтти в последний раз улыбнулась своему отражению в зеркале, выключила свет и заперла входную дверь на ключ.

Еще не рассвело, призрак предрассветного тумана охранял окружающие поля, когда Мэтти вела Рэни по гравиевой дорожке от Боувела к поджидающему их автофургону.

– Это? – спросила Рэни, останавливаясь и глядя на Ржавчик. – Это наш туристический автобус?

– Не совсем туристический автобус, но превосходное транспортное средство, – улыбнувшись, ответила Мэтти.

– Неудивительно, что ты настаивала на том, чтобы взять такси, когда вывозила меня прежде. Надеюсь, заднее стекло у фургона отапливается, а не то руки вконец замерзнут, пока мы будет его толкать. – Рэни клацнула вставными челюстями, когда с трудом забиралась на пассажирское сиденье. – Хорошо, что я позаботилась о своем удобстве. В противном случае ты бы заставила меня жить в юрте, если судить по этому фургону, достойному хиппи.

– Поверь мне, внутри очень уютно.

Мэтти прикрыла дверь, очень сожалея, что хорошо умеет читать по губам. Рэни поправила кашемировую шаль на плечах и, ничуть не стесняясь, пробурчала себе под нос то, что думает.

– Надеюсь, вы знаете, что делаете, – сказала Гейнора, встав рядом с Мэтти. – Миссис Сильвер отнюдь не идеальная попутчица.

Мэтти уже и сама об этом догадалась. Сможет ли она мириться с колкими замечаниями Рэни в течение десяти дней?

– Ничего, – ответила она, хотя уверенность, звучащая в ее голосе, была скорее наигранной, чем естественной.