понять, есть ли у сына свои источники информации. Пусть учится слушать пульс огромного города и вовремя реагировать на сбои. Происшествие с Назаровыми — это серьезный сбой, который предстоит устранить в ближайшее время.

— Какой формат? — деловито спросил Владислав.

— Да любой, — хмыкнул Александр Михайлович. — Можешь пригласить на дружескую беседу, в гости к кому-нибудь ненароком заглянуть, дескать, с дружеским визитом. А я бы предложил устроить некую вечеринку… Вы же, молодые, любите покутить вдали от родительского взора. Скажем, снимете на ночь какой-нибудь ресторан, определите тематику кутежа…

— Отец! — рассмеялся Владислав. — Только на подготовку потребуется не меньше недели! А тебе результат нужен сейчас!

— Зачем эти условности? Вбрось слух, который разнесется по Петербургу за считанные часы. Назначь своих свитских ответственными за мероприятие. Аренда, музыка, легкие закуски. Много ли вам надо для развлечения? Сам с Софьей сходишь, развеешься.

— Я могу «нечаянно» проболтаться, — вмешался в разговор Хованский. — Мои сексоты мигом разнесут «благую весть» по всему Петербургу. Думаю, если через неделю у нас появится хотя бы крупица нужной информации — это уже здорово. Я тоже надеюсь, что дворянская молодежь, умеющая видеть, слушать и делать выводы, наведет нас на след.

— Хорошо, я возьмусь за это дело, — Владислав кивнул и погрузился в раздумья, пока отец и Хованский вполголоса обсуждали разнообразные вопросы, связанные с работой сыскной полиции. Идея отца не казалась ему стопроцентно удачной. Предположив, что против Никиты и его семьи существует некий заговор, глупо надеяться на утечку информации через вечеринки.

Владислав не имел за плечами такого жизненного опыта, как у отца и Хованского, и даже не представлял, сколько интересного можно почерпнуть из носящихся в воздухе слухов. Порученное дело представлялось цесаревичу неким развлекательным мероприятием, чтобы не «мешался под ногами», и царапающая сердце обида могла черной змеей заползти в душу, если бы не поддержка Анислава Радиславича. Хованский кровно заинтересован в пресечении подобных беспорядков в столице.

— Был со мной случай, когда я еще молодой и неопытный следователь магического отдела поступил на службу в один из околотков Московской заставы, — вытянув ноги к камину, неожиданно подался в воспоминания Хованский. — Не соглашусь, что такое назначение оскорбило меня как представителя высокого дворянства. Я готов был землю грызть, чтобы доказать, на что способен энергичный выпускник Петербургской юридической Академии. Да, амбициозный не в меру был ваш покорный слуга. В то время в следственном отделе столичного Департамента стоял на страже гражданского общества Тимофей Владимирович Голицын. Замечательный в своем роде человек, специалист высочайшего уровня и широчайших познаний в разных аспектах уголовных и гражданских дел. Государь, вы должны его помнить.

— Да, он частенько захаживал в гости к батюшке, — улыбнулся старший Меньшиков. — Князь использовал такие встречи для продвижения «прогрессивных методов» в сыскной магии, и спорили друг с другом до хрипоты.

— Ну да, таким он и был, — кивнул Хованский и вернулся к своему рассказу. — Я уже отслужил несколько месяцев, когда пошла череда насильственных смертей. И все они происходили в Рощинском саду. Характер преступлений указывал на ритуальные убийства. Они оказались настолько резонансными, что князь Голицын решил лично курировать расследование. Ну и однажды мы с ним встретились на очередном преступлении и стали высказывать свои предположения. Версию о маньяке или психопате Тимофей Владимирович сходу отверг, как только осмотрел место убийства. Он сразу сказал, что преступник — одаренный, умеющий пользоваться атрибутами ритуальной магии. Кровь и страдания жертвы ему нужны для определенного действия: вызов демонических сущностей из инферно или попытаться проложить через него тропинку в чужую Явь.

Цесаревич почувствовал, как по спине прошлись ледяные пальцы, легкими касаниями вызвав омерзительные мурашки, промаршировавших до самого копчика.

— Разве такое возможно? — спросил он. — Я имею в виду тропинки…

— Еще как, — пожал плечами Хованский с таким видом, как будто часто встречался с подобными проявлениями. — Кровь является самым мощным инструментом в магическом искусстве. Я говорю именно о ритуальной магии, где все завязано на крови. Одаренный ритуалист — самый мерзкий тип людей, которых нужно держать под жестким контролем. Иначе быть беде. А тропинки можно прокладывать и с помощью крови убиенных. Надо лишь знать, кому преподнести жертву. Происходит своеобразный обмен. Ритуалисту предоставляется дорога в параллельный мир через мир нежити.

— И он спокойно перемещается по такой тропинке?

— Главное, не делать шагов влево или вправо, не отвлекаться на раздражающие факторы. Иначе — смерть.

— Судя по вашим уверенным знаниям Инферно, вы поймали убийцу, Анислав Радиславич, — улыбнулся наследник.

— Я ведь не о том хотел сказать, — Хованский почесал пальцем висок. — В какой-то момент мы испытали чувство отчаяния. Преступник умело уничтожал свою ауру, не оставлял физических следов, да еще умудрялся оставаться невидимым. Я про то, как важно слушать людей. В потоке слухов, домыслов и откровенного бреда можно отыскать золотой самородок. Именно князь Голицын предложил закинуть широкую сеть осведомителей и агентов в дворянский Петербург. Раз уж убийца — одаренный, есть шанс, что он из местной аристократии. Свихнувшийся на почве ритуальной магии высокородный. Мы понимали, насколько мизерен этот шанс, но все равно воспользовались им. Да, пришлось плотно поработать, но лично я нисколько не жалел, что недосыпал, недоедал, и как проклятый копал во всех направлениях. И результат пришел. Догадайтесь, Ваше Высочество, как мы вышли на ритуалиста?

— Слухи? — улыбнулся Вячеслав.

Хованский отсалютовал цесаревичу стаканом, почти уже допитым.

— Одна светская львица на некоем фуршете пожаловалась своей подруге, тоже, как понимаете, из высшего общества, что ее амант (любовник — фр.), назовем его бароном Н., стал часто пренебрегать ее обществом, большую часть времени проводя с сомнительными личностями, практикующими экзотические формы магии, замкнулся в себе, стал посещать библиотеки, что ему было несвойственно. Неисповедимыми путями разговор двух аристократок по замысловатой цепочке осведомителей дошел до меня. Надо учитывать тот факт, что на моем рабочем столе каждое утро лежало до десятка подобных слухов. Представьте, насколько тяжело было проверять каждый из них.

Хованский качнул стакан, наблюдая, как бултыхается в нем желто-соломенный напиток, и решительно допил его. Император окутывался табачным дымом, пряча в нем улыбку. Владиславу уже не терпелось дослушать рассказ. Он понял посыл, заложенный в словах дяди Анислава, однако перебивать родственника посчитал дурным тоном.

— Казалось бы, ну и что здесь такого? Обиделась одна бабенка, что ее любовник из весьма влиятельного Рода перестал уделять ей достаточно времени. Может, он решил удариться в науки? Заинтересовался шаманизмом островов Полинезии? А экзотические маги в Петербурге не редкость. Даже сейчас в столице проживает около десятка таких деятелей. Но…я зацепился именно за библиотеки. Интуиция ли помогла, а может, усталость и раздражение сказались? Тем