— Я до сих пор не понимаю, почему вы, Ваше Величество, проявляете двойственность по отношению к Назарову. Нет ничего проще создать альянс двух кланов и постепенно распространить свое влияние на большую часть России.

— А как же другие Роды? — с усмешкой спросил император, с едва видимым сожалением посмотрев на сына. — Те же Строгановы, Демидовы, Макаровы? Они с нами альянс создавать не собираются, хотя мы выступали с подобным предложением. В первую очередь аристократия подумает, что усиливаются Меньшиковы, а не Назаровы, поглощая потенциал молодых кланов. А это, знаешь ли, грозит обрушением всей государственности.

— Не все так страшно, — возразил Владислав, сбив носком ботинка слежавшийся комок снега с дорожки. — Ты же помнишь, что Демидовы и Строгановы сами себя относят к «торговой» аристократии, и даже кичатся этим. Макаровы, Бобровские, Галкины, Грознины, Албычевы, Пелымские — это я навскидку сказал — именно что «военная» аристократия.

— Так, и что? Я не улавливаю твоей мысли, — судя по тону, старший Меньшиков был доволен дискуссией.

— Назаров тоже из «военных». Его предки веками создавали элитный боевой Род. Если мы договоримся об альянсе, самом настоящем, без всяких хитростей и подводных камней, то и сибиряки задумаются. Те, кто из «военной» элиты.

— Неплохая идея, — заложив руки за спину, император на какое-то время замолчал, вышагивая в сторону ельника. — Но не забывай, что все названные тобой Роды — наши подданные, дававшие присягу на верность императору. Назаровы из-за своей обособленности перешли в служилое дворянство, и вместо усиления влияния, стали вести скрытный образ жизни. А все из-за принадлежности к Ордену Гипербореев, будь он неладен. Поэтому я стараюсь вытащить Никиту наверх, закрепить его статус на самом высшем уровне, чтобы его дети — мои, кстати, внучатые племянники — в будущем вошли в элиту государства. А он упирается, выискивая в наших действиях опасность. Мы возимся с ним как с капризным ребенком!

В голосе Меньшикова проскользнула какая-то детская обида, словно его расстраивает недоверие Назарова. А может, это была просто тонкая игра, в которой проверялись эмоции сына.

— Отец, если ты меня позвал рассуждать на отвлеченные темы, то я слегка удивлен, — признался Владислав. — Вчера покушались на Тамару с Дашей, сегодня — на Никиту. Здесь явно прослеживается заговор с целью ликвидировать его семью или запугать ради каких-то требований.

Ничего не сказав, император свернул на тропинку, проложенную в снегу, к лавочке, стоящей под разлапистой елью. Смахнув снег, с нарочитым кряхтеньем сел и достал из кармана кулек. Зашуршал им, и высыпал рядышком с собой горсть орешков. Две огненно-рыжие белки как будто ждали этого момента и шмыгнули с веток на лавку. Владислав не стал пугать животных, остановившись в паре шагов от отца. Засунув руки в карманы пальто, он насупился, испытывая раздражение. Зачем императору понадобилось потащить его на мороз и затягивать разговор, не выказывая никакого желания помогать Никите?

— К Борецкому применили препараты психоактивных веществ, — неожиданно сказал император. — Учитывая, что вычегодские потайники находятся вне правового поля, я разрешил Великому князю Константину применить особые меры. В щадящем режиме, не усердствуя.

— И? — цесаревич напрягся, став похожим на борзую, вставшую в стойку.

— Очень много интересной информации, — усмехнулся государь. — Как золото через подставные фирмы уходило в Британию — это особый разговор. Подтвердилось, что Бельские не заказывали ликвидацию жен Назарова. Борецкий отвечал за передачу золота иностранцам, входящим в эту схему, и транспортировку «радуги» вплоть до Казани и Нижнего Новгорода.

— Бельские еще и «радугой» промышляют? — нахмурился Владислав.

— К сожалению, жажда наживы любыми путями затронула своей гнилью высшую аристократию, — покачал головой император. — Афишировать связь Бельских с распространением магического наркотика мы сейчас не будем, чтобы не взбудоражить князя Шереметева. Пусть остается в неведении… до нужного момента. При допросе атамана наши дознаватели обратили внимание на две странности.

Зверьки почувствовали движение Владислава, захотевшего сесть рядом с отцом, и мгновенно взлетели по дереву вверх, мелькая огненными хвостами в темно-зеленой хвое.

— Борецкий признался, что полгода назад на него в Новохолмогорске вышел неизвестный человек, ранее не контактировавший с ним. Предъявил какие-то рекомендации, чтобы у атамана пропали все подозрения в его честности. Интересные у потайников контакты, — усмехнулся Меньшиков, — с какими-то мутными рекомендациями… Ладно, не важно. Этот человек начал прощупывать возможность выхода на барона Назарова. Борецкому было плевать на хитросплетения, поэтому он задал прямой вопрос: с чего такой интерес к вологодскому дворянину. Ответ был таков, якобы некое знатное лицо обеспокоено растущим влиянием Назарова в Вологде и Петербурге, и у него давние и очень серьезные претензии к молодому барону. Согласен ли Борецкий взять на себя заказ? Атаман долго колебался, потом попросил отсрочку для раздумывания. Контактер согласился. Так вот, что это за человек? По виду — европеец, отлично говорит по-русски, но намекает, что заказ идет из одной европейской страны.

— Интересно… Неужели и в самом деле — Ордо Маллеус?

— В этом и заключается странность, — Александр Михайлович поежился; после полудня день стремительно угасал, становилось зябко. — Мне показалось, что раскрытие заказчика слишком откровенное, с явным желанием выставить магическую инквизицию заинтересованным лицом. Поэтому я предупредил Константина не торопиться с выводами. Надо продолжать трясти Борецкого. Этот бандит много чего интересного может рассказать.

— А что со второй?

— Со второй? Пойдем-ка обратно, что-то подмораживать стало, — император рассыпал остатки орешков на лавке, смял кулек и затолкал его в карман. — Хорошая вещь эта химия. Вколол несколько кубиков — и внимательно слушаешь потоки откровений. Без всякой ментоскопии. Но вот какое дело: при плотном допросе, когда Борецкий рассказывал, что с ним происходило от нападения наших гвардейцев на их подворье до момента захвата, выпадает один эпизод. Он помнит, что на них напали волки и гнали по лесу, где, к счастью, оказалась охотничья избушка. Там они заперлись и… все.

— Все — это что? — не понял цесаревич.

— Провал памяти. Говорит, заснули все крепко, а открыли глаза — уже стоят на улице, готовые к дальнейшему переходу через тайгу.

— Дурака валяет?

— Нет, не похоже. По ручному хронометру Борецкого выходило, что из их жизни выпало почти пятнадцать часов.

— Они же шли по тайге, устали. Зашли в избушку, разморило в тепле — вот и разоспались.

— Нет. Кто-то бы все равно встал раньше по разным причинам. У каждого человека свои физиологические особенности. Не может такого быть, чтобы опытные и сильные наемники разом отключились от реальности. Да элементарно, Борецкий должен был выставить стражу, пока другие отдыхают. В общем, атаман и оставшийся в живых наемник твердят