27 сентября 1942года. 11 часов. Вторая рота 500-го пехотного батальона прорвала вражеские позиции и достигла Мирной… Командир дивизии лично руководил атакой роты.

24 октября 1942 года. Майор Пинчовиус[14]сообщает: в жестоком бою нанесен ответный удар. Первая рота продвинулась на 490 метров… Положение меняется к лучшему. Генерал приказывает установить связь между третьей ротой 229-го батальона и 540-м батальоном. Майор Пинчовиус продвигается на юг, чтобы деблокировать вторую роту. 21 час 40 минут. Из 500-го батальона сообщают, что цель достигнута.

25 октября 1942 года.20 час. Мощная вражеская атака с севера на Сарай Гору. 22 часа 45 минут. Майор Пинчовиус сообщает по рации командиру дивизии, что превосходящим силам противника удалось овладеть Сарай Горой. Там должен находиться 213-й саперный батальон, который, судя по всему, полностью уничтожен врагом. Высоты дают господствующее положение. Майор Пинчовиус опасается, что с потерей Сарай Горы его силы будут скованы… Положение катастрофическое. Командир дивизии отдает приказ оставить позиции. При отходе из-за темноты вторая рота 500-го батальона сбилась с пути.

26 октября 1942 года. 14 часов. Рота самым беспрецедентным способом пробилась через позиции противника и соединилась с остатками батальона. Во время прорыва уничтожено от 50 до 60 вражеских солдат.

В приказе по части от 2 февраля 1943 года командующий 101-й егерской дивизией вынес отдельную благодарность и выразил особую признательность третьей роте 500-го батальона «за умелые и смелые действия». Этой роте удалось отвоевать один из колхозов, который был оставлен частями 125-й пехотной дивизии. А через неделю по части был объявлен еще один приказ. «8 февраля, прошлой ночью, части удалось успешно отбить атаку. Особо надо выделить действия пренебрегших смертью солдат 9-го румынского кавалерийского полка и 500-го батальона. Своим искусным руководством отличился капитан Моригль, командир второй роты 500-го батальона».

На тот момент в 17-й армии, в том числе 101-й егерской дивизии, отмечались признаки «морального разложения», что в первую очередь касалось инонациональных частей Вермахта. 11 декабря 1942 года позиции оставила грузинская рота, которой командовал бывший советский старший лейтенант. 23 декабря 1942 года с передовой скрылось 28 солдат из 781-го турецкого батальона. На следующий день турецкие перебежчики рассказали советской разведке о численности и силе немецких формирований. 19 января 1943 года немецкие части в силу ненадежности разоружили турецкий батальон. Из пехотного он был переквалифицирован в строительный. Нечто подобное происходило и в 500-м батальоне, но все равно он считался надежным резервом, а потому в январе 1943 года вновь был направлен на передовую.

Теперь посмотрим, как обстояли дела в 550-м батальоне. 17 марта 1942 года 550-й батальон попал в состав 205-й пехотной дивизии, которая занимала позиции южнее Велижа. Штаб дивизии располагался в Беляево. 550-му испытательному батальону, оказавшемуся в непосредственном распоряжении командования 3-й танковой армии, предстояло сражаться в центральной части Восточного фронта. Уже 15 марта 1942 года командование 59-го армейского корпуса сообщало в штаб 3-й танковой армии о предполагаемом использовании батальона. Восточнее речки Дюна располагался Каменский лес. Именно из леса в окрестностях Каменки советские части неоднократно атаковали дорогу, ведущую из Беляево в Велиж, чем ставили под угрозу снабжение немецких частей. Батальону предстояло разбить эти отряды Красной Армии и «зачистить» лес. Служащим 550-го батальона, которые до этого фактически не имели никакого опыта, предстояло выполнение сложного и весьма рискованного задания.

При планировании наступательной операции происходили консультации штабов 205-й пехотной дивизии и 59-го армейского корпуса. В ходе этого планирования 19 марта 1942 года военные пришли к выводу, что захват леса являлся вполне реальной задачей. Когда после некоторой задержки 22 марта 1942 года началась немецкая наступательная операция, то стало ясно, что позиции Красной Армии давно уже изменились. В итоге лес был занят с гораздо большими потерями, нежели предполагалось. Для осуществления операции «Каменка» пять рот 550-го пехотного батальона особого назначения были разбиты на две группы, которые должны были проникнуть в лесной массив с двух сторон: с юго-запада и северо-запада. Выполнение операции было возложено на полковника Дормагена, командира 335-го пехотного полка. Он оставил два взвода в качестве флангового прикрытия. Кроме этого, 550-й батальон был усилен несколькими саперами, четырьмя танками, противотанковыми и пехотными орудиями. Но уже в самые первые часы операции оказалось, что тяжелые орудия не могли двигаться по глубокому снегу, а потому их использование было бессмысленным. Впереди батальон ждало еще несколько «сюрпризов». Накануне операции авиация должна была нанести по лесу удар с воздуха, чтобы ослабить советские части и по возможности нарушить сообщение между ними. Но незадолго до назначенной бомбардировки в 205-м пехотном полку узнали, что запланированного удара с воздуха не будет. «На поставленный встречный вопрос, почему произошло это внезапное, неожиданное и предельно нежелательное изменение планов, в ответ из летного корпуса сообщили, что бомбардировку стоит проводить только по конкретным целям, а в данной ситуации не было указано никаких определенных координат… Командование дивизии выражает возмущенное недоумение, так как части, рассчитывавшие на поддержку с воздуха, теперь будут нести огромные потери».

В итоге летчики совершили несколько заходов над лесом, но бомбардировка была не массированной, а скорее символической. В итоге от плана операции решили не отказываться.

Как видим, первая боевая операция для 550-го батальона проходила в самых неблагоприятных условиях. Обратимся к журналу боевых действий 205-й пехотной дивизии.

«22 марта 1942 года. Наступление на Каменский лес.

4 часа 30 минут. Огневая подготовка.

4 часа 40 минут. Обе группы готовы к наступлению.

6 часов 16 минут. Майор Пецшманн[15]сообщает: противотанковые орудия и машины не смогут продвигаться вперед из-за глубокого снега. Батальон продолжает наступление.

6 часов 20 минут. Майор Пецшманн сообщает: в настоящий момент наступление идет очень медленно. Ведется винтовочный и пулеметный огонь. Время от времени пускаются в ход гранаты. В небе немецкий разведчик.

6 часов 28 минут. Майор Пецшманн сообщает: в ходе наступления планомерно прорывается вражеская оборона».

В следующие часы сообщения отсутствовали. В своих воспоминаниях Хайнц Хелмс указывал на возможные причины этого: «Температура была около минус 30. Кроме этого, выпало большое количество снега. Наше подразделение сначала хорошо продвигалось вперед по лесистой местности, когда внезапно оно было обстреляно со всех сторон. Русские солдаты зашли нам в тыл. Они скрывались в специальных снежных укрытиях, пропустив нас вперед. Наши сослуживцы вместо того, чтобы отстреливаться, попытались двигаться дальше вперед. Наш батальон нес тяжелые потери». Красноармейцы, невидимые немецким солдатам, скрывались не только в снежных укрытиях, но и за деревьями, которые в тех местах были форменной чащобой. Они открыли плотный огонь по увязнувшему в снегу 550-му батальону. Один из лейтенантов, принимавший участие в этой операции, так описывал хаос, творившийся в Каменском лесу: «Мы несли потери даже потому, что нас обстреливала собственная артиллерия». Первыми были убиты связисты, которые держали связь между батальонным штабом майора Пецшманна и наступающими ротами. Именно это и стало причиной того, что полковник Дормаген несколько часов ничего не знал о ходе операции. В итоге гибель связистов привела к тому, что пропала связь между отдельными ротами. Потеряв офицеров и почти весь командирский состав, наступающие оказались в фактическом окружении, угроза исходила со всех сторон. К этому добавились снаряды немецкой артиллерии, огневая поддержка которой и без того была слишком слабой. Но теперь они рвались среди наступавших немецких солдат. Командир двух выделенных ддя прикрытия взводов сообщал: «В начале огневой поддержки в северном направлении не было ощущения, что обстрел попадал по вражеским целям. Даже если такой слабый огонь был оправдан недостатком боеприпасов, то действия артиллеристов все равно вызвали разочарование… Вдвойне удручающим оказался тот факт, что они били по собственным частям».