Из этих примеров следует, что ротные командиры заботились о справедливой реабилитации даже тех солдат, которых с большой натяжкой можно было бы назвать «героическими личностями». Главное, чтобы тот проявлял рвение к прохождению «испытания». Но отношение к солдату в корне менялось, если подобного рвения не наблюдалось. Так «испытуемого» Бенедикта Л. который попал в батальоны за «самострел», приговорили к смерти за кражу трех плиток шоколада: «Стрелок Бенедикт Л. был переведен в четвертую роту 4 марта 1943 года, где он был вторым в пулеметном расчете. Командиром отделения Бенедикт Л. характеризовался как послушный служащий, который способен был справиться с любым заданием. Однако он стал проявлять небрежность, за что ему неоднократно выносилось порицание. Действия Бенедикта Л. не имеют логического объяснения, так как каждый служащий получал 650 г шоколада. Так что Л. имел все основания быть довольным. Я считаю Бенедикта Л. неисправимым человеком, который при предоставлении свободы действий вновь совершит преступление. По этой причине считаю необходимым отказать Бенедикту Л. в повторном предоставлении шанса для прохождения испытания». Командир батальона добавлял: «Л. при поступлении в батальон был подробно проинформирован о том, что от него требуют не только участия в боях, но и соблюдения дисциплины. Ему уже был предоставлен шанс избежать смертной казни. Но он им не воспользовался». Как видим, в 500-х батальонах практиковался классический принцип «кнута и пряника».

Подводя некоторые итоги, можно констатировать, что при использовании батальонов не было никаких конкретных указаний и директив о смягчении наказания и реабилитации в случае прохождения «испытания». Очевидно, что вначале предполагалось посмотреть на эффективность 500-х батальонов, а затем обобщить полученный опыт. То обстоятельство, что эти вопросы были менее проработаны, нежели состав, вооружение и т. д., однозначно указывает на конкретные цели инициаторов создания «испытательных частей». На самом первом месте стояли чисто военные интересы: возможность устрашения солдат из регулярных частей, а также использование ударно-штрафных групп. Только после того, как батальоны были «успешно» использованы в боях против Красной Армии, стало ясно, что отсутствие реального механизма «испытания», конкретных критериев для реабилитации может оказаться вредным для батальонов и в итоге для самого Вермахта. Офицеры вполне справедливо опасались за боеспособность этих формирований. Количество выживших, которые получили реабилитацию, было сравнительно невелико. В итоге многие из «испытуемых» теряли стимул к проявлению героизма. В некоторых случаях дело доходило до абсурда, который вызывал в солдатах отчаяние. Как вспоминал после войны один из батальонных офицеров: «Если в ходе боев часть лишалась своей канцелярии вместе с документами испытуемых солдат, то те теряли последнюю надежду на улучшение своего положения. Если погибал офицер, то солдаты теряли свидетеля, который мог подтвердить, что они действительно проходили «испытание».

24 февраля 1942 года командование 50-го армейского корпуса, к которому в начале декабря 1941 года были приписаны две роты 540-го батальона, получило из 18-й армии телеграмму. В ней говорилось: «1) 25 февраля в Красногвардейск по железной дороге должны быть доставлены третья и четвертая роты 540-го испытательного батальона, штаб батальона, а также 150 испытуемых солдат для зачисления в первую и вторую роту 540-го батальона. Все они поступают в распоряжение командования корпуса. 2) Верховное командование сухопутных сил, учитывая особенность 540-го испытательного батальона, исходит из того, что после его укомплектования он будет использоваться в соответствии с боевой обстановкой».

50-й армейский корпус образовывал южную часть кольца осады, в котором находился Ленинград. Гитлер намеревался уничтожить город не только из-за его военно-хозяйственного значения, но и его символической роли как родины первого социалистического государства. 540-й батальон попал на этот участок фронта уже в марте 1942 года. Он был направлен в юго-восточном направлении, дабы вместе с первым армейским корпусом и силами СС вступить в борьбу с только что сформированной Второй ударной армией. Стратегической задачей Второй ударной армии под командованием генерала Власова должен был стать прорыв блокады. В отечественной литературе много писалось о трагедии Второй ударной армии в Мясном бору. Но как на эту проблему смотрели немцы? В книге Хартунга Польмана «Волхов. 900 дней боев за Ленинград», вышедшей в 1962 году, есть такие строки: «Форсировав Волхов, Вторая ударная армия должна была углубиться в глубь лесов по гати, которая вела от Новгорода до Чудово, где не предполагалось встретить никакого немецкого сопротивления. Севернее Луги на пути от Ямбурга до Нарвы русские натолкнулись на 18-ю армию, которую отрезали от снабжения… После нескольких разведывательных боев началось сражение, которое с разной силой интенсивности продолжалось с 13 января 1942 года вплоть до 27 июня 1942 года… Зимняя битва за Волхов поставила 18-ю армию на грань катастрофы, которая могла бы сравниться только с поражением под Сталинградом».

Немецкое командование планировало отрезать вырвавшиеся вперед советские части на участке между Новгородом и Чудово, окружить их, а затем уничтожить. При этом 540-й пехотный батальон особого назначения был введен в состав полицейской дивизии СС («Группа Вюнненберга»). Это случилось в апреле 1942 года. Батальону предстояло произвести наступление в Мясном бору. Именно здесь развернулись основные боевые действия. 540-й батальон должен был в какой-то мере высвободить изрядно потрепанную «Боевую группу Запад», которая также входила в состав полицейской дивизии СС. Позже один из офицеров вспоминал о прибытии батальона на этот участок фронта: «Русские ежедневно атаковали наши южные позиции. Но им не удавалось прорваться дальше на север. В пасхальное воскресение 5 апреля боевую группу сменил батальон Вермахта. Группа была направлена на север в резерв. Русские будто бы почувствовали появление новой части и 6 апреля атаковали с юго-запада. Они прорвали фронт и нарушили нашу систему жизнеобеспечения. Силами того же батальона была предпринята контратака. Врага в тот же день удалось выбить с занятых позиций. Надо отметить высокую эффективность этого батальона».

Данное сообщение позволяет говорить о том, что 540-й пехотный батальон не просто участвовал в ожесточенных боях в Волховском котле, но и полностью оправдал факт своего существования (с точки зрения национал-социалистического руководства). Подобное отмечалось 28 апреля 1942 года в журнале боевых действий 1-го армейского корпуса. На тот момент положение «группы Вюнненберга» считалось все еще «очень серьезным», а стало быть, «весьма критическим»: «Атака 540-го батальона при одном собственном раненом привела к гибели 40 русских». До окончания боев, которые закончились в июне 1942 года окружением Второй ударной армии, батальон нес значительные потери. 23 июня 1942 года в журнале боевых действий 18-армии значилось: «Испытательный батальон временно отозван с фронта, так как в ходе последних тяжелейших боев он был полностью уничтожен. Для выполнения последующих заданий он должен быть пополнен свежими силами». В том же самом июне 1942 года в 540-й батальон было прислано около 410 «испытательных солдат», которых тут же бросили в дело. Впрочем, высокие потери были характерны не только для 540-го пехотного батальона особого назначения. В других воинских частях, которые участвовали в решении того же «судьбоносного вопроса», потери были не меньше, а в некоторых случаях даже выше. Специфика использования батальонов особого назначения раскрывается только тогда, когда рассматривается более длительный период. Это следует из письма, которое командование 18-й армии 10 июня 1942 года адресовало Верховному командованию сухопутных сил: «Испытательный батальон должен находиться в центре военных действий, дабы солдаты имели возможность пройти испытание борьбой с врагом. Однако постоянное пребывание на острие борьбы предполагает постоянную смену победоносных дивизий. С армейской точки зрения не удастся предотвратить смену тактического переподчинения батальона. Дабы избежать судебного и дисциплинарного подчинения, батальон должен быть непосредственно подчинен 1-му армейскому корпусу».