Очередной прожектор на мгновение ослепил Крушевского.

— Я бы не хотел, — улыбка депутата не казалась убедительной.

— Я еще подумаю. Дальше красавчик, наш нынешний мэр и сегодняшний супергерой Вислы — Иоахим Велицкий. Жаль, что я не села ближе… Эх, — она помахала планшетом, которым не пользовалась. — А может, это и к лучшему, а то забыла бы, зачем я здесь.

Публика взорвалась смехом, дополнительно усиленным через динамики. Велицкий обворожительно улыбнулся. Ему формат программы нравился.

— И наконец, таинственный и неразговорчивый Януш Здонек сорока лет. Из проверенных источников мне известно, что он не женат, но до конца программы все может измениться.

Мистер Выдержка, как его мысленно обозвал Крушевский, слегка улыбнулся и кивнул. Зато публика снова отреагировала неестественной радостью, а оператор освещения — резким движением всего, что было в его распоряжении.

Крушевский незаметно вытащил коммуникатор и спрятал его в руке.

— Все уже знакомы, можем начинать. Сначала скука, то есть презентация избирательной программы. Мы узнаем, что кандидаты хотят нам пообещать и чего потом не сделают. Начнем по алфавиту, то есть… Здонеку не повезло. — Смех в зале. — На «А» никого нет, на «Б» тоже, на «К» есть, да? Что ж, тогда первым будет франт-элегант. Начинай!

Стол Крушевского засветился всеми оттенками розового.

— Приветствую всех, — он слегка поклонился. — Начну с того, что я собираюсь сдержать обещания.

— Серьезно? — Наталья вытаращила на него глаза. — Неужели?

Очередной взрыв смеха. Крушевский представил, как его пальцы сжимают шею этой стервы. Он не позволит себя спровоцировать. Как политик в обществе, определяемом показателем ПО, у него должен быть иммунитет на провокации посерьезнее, чем те, что грозили ему в этой студии. Но в одном она была права — он не собирался сдерживать предвыборных обещаний. Поэтому было три списка: официальный, прагматичный и идеалистичный.

— Явление, вызывающее наибольшее беспокойство, это рост Облака.

Наталья надела большие очки со стеклами, напоминающими дно стеклянных бутылок, и уставилась с глупым выражением лица на потолок.

— Ничего у меня тут не растет! — выкрикнула она. Дотронулась до своей груди и потрясла ею. — А жаль.

Смех в зале.

— Из статистических данных видно, что климат Кольца стал менее благоприятным, чем двадцать лет назад, — вел дальше Крушевский. — Изменения погоды стали чаще. На протяжении последних лет в день происходит два дождевых цикла.

Свет сменился на темно-синий, а из динамиков послышался шум дождя. Зал отреагировал сдержанным хихиканьем.

— Никакой конкретики, — услышал он в ухе. — Пусть смеются над твоими шутками. Сейчас они смеются над тобой.

«Давай шутки», — написал он на коммуникаторе. Он был не очень хорош в этом, и взвинченное состояние ему не помогало. Ему тяжело справляться с подобным, но он должен, если хочет захватить власть в этом городе. К сожалению, адаптация не могла пройти без удаления части мозга, мешавшей ему выставлять себя идиотом.

— Изменения погоды были необходимы для поддержания приемлемых условий жизни. Альтернативой был бы сплошной туман…

Сзади послышалось шипение и по полу потянулась белая туча химического дыма. Депутат замолчал, после чего рассмеялся, чтобы замаскировать удивление.

— Именно так это бы и выглядело… Лучше, когда иногда идет дождь, а иногда светит Несолнце. Однако все чаще и чаще дожди становятся слишком интенсивными.

— Скоро размоет дорогу до Кельц.

Это глупость, я не буду это говорить.

— Мы будем вынуждены пересесть на амфибии.

— Мы будем вынуждены пересесть на амфибии.

Люди засмеялись, но только потому, что так им приказал режиссер.

— Алоиз! — закричала Наталья, и в этот момент в студию забежал сгорбленный мужчина, похожий на клоуна на пенсии. Он делал большие прыжки. В руках держал пару розовых калош. Он поставил их на розовый стол и шмыгнул куда-то за декорации, не забыв при этом споткнуться и сделать кульбит.

Приготовились, промелькнуло в голове Крушевского.

— Надень их.

Это был форменный идиотизм, но он снял ботинки и надел калоши, пряча в руке коммуникатор. Размер подошел. Он встал, вышел из-за столика и развел руки, чтобы показаться публике. Стробоскопы две секунды воспроизводили толпу фоторепортеров. Он поклонился, чувствуя себя дешевым фокусником.

— Отступи!

Он быстро сделал шаг назад. И в этот момент вода, вылитая кем-то сверху, хлюпнула к его ногам, намочив только низ штанин.

В этот раз смех перешел в аплодисменты, оценивающие его рефлекс. Алоиз снова появился уже с ведром и шваброй, хотя вода стекла сквозь щели в полу, специально приготовленные на этот случай. Наступили несколько секунд спотыканий и чрезмерной до абсурдности неуклюжести уборщика. Депутат воспользовался этим, чтобы незаметно вернуться за столик. Он решил: что бы ни происходило, он не обидится и не уйдет.

Наталья уперлась лбом в стол и била ладонями по столешнице, не в силах сдерживать приступ притворного смеха.

— В наступающем дождевом сезоне розовые калоши будут на пике моды, — кричала она, вытирая слезы. — Помните об этом. Приближается потоп! Покупайте калоши уже сегодня! Иначе не хватит на всех, не хватит…

* * *

Они вышли на солнечные и многолюдные Иерусалимские аллеи. На этой стороне улицы стояли тесно припаркованные машины. Ближайшее свободное место было через квартал. Охранник вытащил коммуникатор и вызвал машину.

— Сто пятьдесят метров, — сказал он. — Второй квартал направо. Идем в нормальном темпе, как на прогулке. Послушай, малая, — он посмотрел на нее сверху вниз. — Не делай глупостей.

Марыся сжала губы. Не ответила.

— Не пугай ее, — тихо кинула в его сторону опекунша. Она наклонилась к девочке с улыбкой. — Держись рядом со мной. Не пытайся убежать, потому что можешь потеряться, а тут много плохих людей. Мы отвезем тебя к папе, это займет немного времени.

Они пошли медленным шагом. В кафешках сидели люди, кто-то играл на аккордеоне, гуляли прохожие. Охранник осматривал ближайшие околицы в поиске угроз. Ему не нравилось решать дела таким способом, но это от него не зависело. Он шел на полшага позади опекунши и чувствовал себя, как на вилке. Бордовый Варс проехал мимо и свернул, направляясь к свободному месту. Если бы он раньше знал, что так будет, то приказал бы найти место поближе.

— Веди себя естественно, — сказала женщина.

Они добрались до второго квартала. Когда свернули на тротуар посвободнее, мимо проехала машина. Внезапно она остановилась в воротах. Вышли двое полицейских. Опекунша встревоженно посмотрела на охранника. Он толкнул ее, чтобы она не останавливалась. Это не случайность. Несмотря на затемненные стекла, он чувствовал, что они разглядывают его и оценивают, насколько он опасен. Не было шанса обойти их, а любой другой маневр вызвал бы подозрения. Как убежать с ребенком?