Если бы только она могла разделить это ощущение с Себастьяном! Он бы ее понял!

Она осмотрелась по сторонам. Его нигде не было видно. Как он мог покинуть ее в такой важный момент? Если только он не решил, воспользовавшись случаем, приступить к поискам дневника.

Мэри удивлялась собственной непоследовательности. Она собиралась покинуть это зловещее место как можно скорее, и в то же время она хотела, чтобы этот суровый человек с рассеченным лицом, от усилий которого зависело ускорить ее отъезд, был при ней. Вероятно, тревоги и неприятности, преследовавшие ее в дороге и сопровождавшие ее прибытие в Фэрчайлд-Мэнор, слегка помутили ее рассудок. Во всяком случае, она предпочитала такое объяснение другому – что она желает Себастьяна и его поцелуев.

– Посмотри, милочка, – обратилась к ней с довольным видом Нора, – вот кого ты должна вознаградить согласием танцевать с ним. Это Йен.

Мэри усилием воли заставила себя отвлечься от мыслей о Себастьяне. Йен был тоже темноволос и суров и тоже, вероятно, страдал от ран, хотя и не физических, а душевных, но не он был ей нужен. Он не притягивал ее к себе с такой силой, одним словом, он был не тот.

– Маленькая кузина, ты все хорошеешь! Я убеждаюсь в этом каждый раз, как вижу тебя. – Йен говорил всегда так искренне, что она сразу почувствовала себя свободнее.

Под его восхищенным взглядом к ней вернулось радостное возбуждение, вызванное ее ошеломляющим успехом. Мэри знала, что с ним ей будет легко, он не станет смеяться над ее наивными восторгами.

Она весело покружилась на месте.

– Прелестное платье, правда? – она даже была кокетлива.

– Я скорее сказал бы это о женщине в платье.

– Ну, женщина, какой была, такой и осталась. – Успех, конечно, вскружил ей голову, но в глубине души Мэри продолжала пребывать все той же рассудительной экономкой. – И что-то раньше никто ей такого не говорил, – закончила она фразу.

– Это только потому, что раньше с тобой не было меня, – живо отвечал Иен.

– Ты такой милый! – сказала она искренне. Он понимает, что ей не по себе в незнакомой для нее обстановке, и хочет подбодрить ее.

Йен посмотрел на нее недоуменно, как будто его озадачил ее комплимент, и затем лицо его приняло свойственное ему циничное выражение.

– Мужчины не любят слыть милыми. Это как-то слащаво. Дерзкими, отважными, остроумными, неотразимыми – да! – но только не милыми!

– Ну что ж, запомню на будущее, – сказала она и, наклонившись к нему, прошептала:

– И все же ты милый! – и весело рассмеялась.

– Мэри уже познакомилась почти со всеми, – вмешался Бэб. – Пройди с ней в зал, Йен.

Мэри, разумеется, не познакомилась «почти со всеми», но она поняла, что имел в виду Бэб. Она познакомилась с теми, кто заслуживал внимания. Если какое-нибудь важное лицо вдруг явилось с опозданием, Бэб или Нора позаботились бы о том, чтобы ее представить.

Обвив рукой ее талию, Йен повел ее к толпе гостей.

Мэри доверительно прошептала ему:

– Как хорошо подальше от родственников, правда? Я редко кажусь себе очень доброй и добродетельной, но по сравнению с ними мы с тобой просто святые! Вокруг них клубится злоба и зависть. Мне там душно.

Он молчал так долго, что Мэри смутилась.

– Я не хотела тебя обидеть, – сказала она. – Ты, наверно, не сумел бы ужиться с ними, не будь у тебя к ним какой-то привязанности. Я не стану больше дурно говорить о них, тебе, конечно, это неприятно.

– Привязанности, ты говоришь – привязанности?! – повторил Иен. – Уверяю тебя, с ними вполне можно ужиться, не испытывая к ним ни малейшей привязанности. Я только удивляюсь, что ты отделяешь меня от них.

– Тебя? – Мэри засмеялась. – Ты же дал мне денег, помнишь? Ты посоветовал мне убраться подальше от Фэрчайлд-Мэнор. Ты сказал, что мне повезло, что меня выгнали. Ты, можно сказать, спас мне жизнь, Йен. Я на опыте убедилась в твоей правоте.

Йен, казалось, боролся с собой, но, прежде чем он успел что-либо сказать, раздался добродушно-приветливый мужской голос:

– Йен, старина, ты привел к нам прекрасную мисс Фэрчайлд, спасибо, дружище, можешь теперь отчаливать.

Мэри сразу же узнала веселого джентльмена. Его ей представили. Это был виконт Дайн, сорокалетний холостяк, всячески старавшийся произвести на нее впечатление.

– Ступай, ступай, мисс Фэрчайлд желает танцевать только со мной, – упорно настаивал он.

– Не думаю, – Йен покрепче обнял Мэри. – Она моя кузина, у меня преимущественное право.

– Право? – вмешался другой мужской голос. – У кузенов нет никаких прав. И у тебя тоже. Дайн – убирайся! Мисс Фэрчайлд, безусловно, обожает меня.

Мэри оглянулась и увидела графа Эгасса. Он был помоложе Дайна. Фалды его фрака отличались чрезмерной длиной, жилет – самой причудливой вышивкой, но лицо его было изрыто оспой, следы которой он пытался скрывать под толстым слоем пудры и многочисленными мушками. Самым неприятным в нем была его крайняя самоуверенность и то, что Мэри называла чванством.

– Мисс Фэрчайлд совершенно не нуждается в вашем обществе, – заявил мистер Муэтт, расправляя оборки на рубашке. – Потому что она любит меня.

– Перестаньте, право, на самом деле, господа, я никого из вас не люблю, – заявила Мэри авторитетным тоном экономки, прекращающей ссору, разгорающуюся между ее подчиненными. На лицах мужчин выразилось искреннее изумление, и она поспешила усилить произведенное впечатление, предупредив:

– Я не люблю ни ребячества, ни фатовства, так что если вы хотите мне понравиться, вы должны вести себя достойно.

Кавалеры, переглядываясь, отступили. Йен с трудом подавил улыбку.

В это время другой голос, спокойный, приятный, голос человека, искренне забавляющегося происходящим, произнес:

– Ну что, сваляли дурака, друзья? Теперь позвольте мистеру Бриндли дать вам урок.

Высокий, хорошо сложенный мужчина лет пятидесяти подошел к Мэри с изящным поклоном.

– Мисс Фэрчайлд, весь последний час я восхищаюсь вами издали. Не удостоите ли вы меня чести протанцевать со мной первый танец?

Мэри не узнала ни этого человека, ни его фамилию. Почему-то его ей не представили. Возможно, он был одним из многих, кого ее дядя и тетка находили «неподходящими». Это еще больше расположило ее к нему.

– Я бы с удовольствием отдала первый танец вам, сэр, – отвечала она, – но я не танцевала много лет, боюсь, что стану наступать вам на ноги.

Взяв ее руку в свои, он погладил ее своими большими ладонями.

– Я готов, чтобы мне отдавили все пальцы ради удовольствия быть кавалером столь обворожительной молодой леди. – Мистер Бриндли был сама учтивость.

Мэри не могла удержаться от улыбки. С каждой сменой выражения на его уже немолодой коже появлялись морщинки. Он выглядел сильным, как грузчик, и его широкие плечи еще не начали сутулиться. Одет он был по моде двадцатилетней давности, и его пудреный парик был в лучшем случае из конского волоса, но все эти недостатки тонули в море его обаяния. Неудачливые поклонники мрачно наблюдали за тем, как он вывел Мэри в круг выстроившихся пар.