– Суся, детка, ты заходи пока, мы тут сами разберёмся! – с нежной улыбкой обратилась мадам к девушке. Та покорно, взяв сумку с бахромой, забралась в вагон. Константин Алексеевич втащил кое-как неподъёмный чемодан на колёсиках.

Миша оглянулся. На перроне оставались ещё две большие сумки.

– Давай, – сказал Константин Алексеевич, – сейчас подтащим их, ты будешь подавать мне, а я сверху приму.

Миша кивнул. Бегом они кинулись за оставшимися сумками, волоком подтащили их ко входу, вожатый поднялся на ступеньку… и в этот момент послышался скрежет колёс, поезд дёрнулся и медленно тронулся.

Миша беспомощно смотрел на медленно проплывающий мимо вагон. Мадам Цунами и её Суся зашли уже, наверное, в своё купе, где-то там спала Тоха, а в соседнем купе – Арам и Дёма. А с ним, Мишей, оставались на перроне только две большие клетчатые сумки, а в них, как он знал теперь, – электроплитка, картошка и варенье.

«Ну с голоду, может, и не умру… какое-то время», – подумал он обречённо.

Тем временем Константин Алексеевич, одним прыжком вскочив в тамбур, сорвал стоп-кран. Впрочем, это только так говорится легко – сорвал. На самом деле стоп-кран – штука очень тугая, и, если вы не качаете каждый день перед ужином штангу весом с небольшого слона, сорвать его не так-то просто. Константину Алексеевичу, впрочем, придавала силы мысль о том, что он несёт ответственность за школьника, и то, что в него, как дед и баба в репку, вцепились примчавшиеся Мадам Цунами и Суся. Совместными усилиями им удалось выжать рычаг до конца.

Поезд содрогнулся от головы до хвоста и возмущённо заскрежетал – с ним нечасто обращались так бесцеремонно. В плацкартных вагонах с третьих полок посыпались чемоданы и безбилетники.

– Молодёжь! – пропыхтела Мадам Цунами, неожиданно легко для своей комплекции выскочила из вагона, в несколько прыжков добежала до Миши, подхватила одной рукой обе сумки, другой рукой – Мишу и вихрем понеслась назад, к двери.

В тамбуре тем временем разгорался скандал. Набежавшие сразу из трёх вагонов проводники хором кричали на Константина Алексеевича. Тот неумело оправдывался, напирая на свою ответственность за жизнь и здоровье школьников. Проводники, в свою очередь, угрожали вызовом бригадира поезда и неминуемым штрафом.

Поезд между тем снова дёрнулся и медленно начал движение.

Мадам Цунами мгновенно оценила обстановку, взволновалась и даже как будто обрадовалась. Подтолкнув Мишу в сторону вагона, она трубно возгласила:

– Суся, девочка! Забери детей… да, недотыкомку этого тоже, – тут она без всяких церемоний подтолкнула Константина Алексеевича. Тот не оказал сопротивления. – Загрузи их в купе, детка. Я тут разберусь пока…

В вагоне выглядывали из своих купе сонные пассажиры, спрашивая друг друга, что произошло («Авария? Преступника задержали? Контрабандиста?»). Константин Алексеевич, Миша и Суся с облегчением ввалились в свои купе. В способности мадам «разобраться» со всеми проводниками мира никто из них не усомнился.

В купе было тихо. Дёма безмятежно посапывал на своей полке. Арам на секунду свесил голову и тут же снова улёгся, делая вид, что и не думал просыпаться.

Миша и Константин Алексеевич, не глядя друг на друга, забрались в свои постели. Миша некоторое время ещё ворочался, переживая из-за Теши и гадая, заснул ли тот или отправился гулять по вагону? И не случится ли с ним чего, ведь он совершенно не знает, как себя вести в незнакомом месте?

Переживал он напрасно. Когда поезд тронулся, Теша, забравшийся на ночёвку в багажный ящик под Мишиной полкой, упал с груды чемоданов и… провалился сквозь стенку. Надеюсь, ты помнишь, что все квартирные умеют ходить сквозь стены, стены вообще не препятствие для них. Упав, Теша просто пролетел сквозь тонкую перегородку… и оказался в багажном ящике соседнего купе. Прежде чем вернуться назад, Теша решил как следует осмотреться.

В купе была занята одна-единственная верхняя полка – оттуда тревожно смотрела в окно взъерошенная Тоха. Вскоре дверь купе открылась, и вошла уже знакомая нам девушка с полустанка со странным именем Суся. Девушка откинула крышку багажного ящика – того самого, где затаился Теша, – поставила туда несколько сумок и закрыла.

Теша собирался уже честно перебираться назад, в свое купе. Но тут его внимание привлек загадочный запах, доносившийся из одной из сумок. Судя по запаху, там, в недрах сумки, таились неслыханные сокровища. Теша повёл носом. С капустой… и с мясом тоже… и, похоже, несколько штук с повидлом. Исключительно для того, чтобы проверить своё предположение, Теша сунул голову в сумку. Так и есть! Завёрнутые в несколько газет, в эмалированной кастрюльке лежали они – ещё тёплые, одурманивающие ароматом, лишающим всякой воли и разума, – жареные пирожки!

Теша удовлетворённо вздохнул.

«Я только понюхаю ещё немного…» – подумал он и нырнул в сумку.

* * *

В скором времени вагон наконец угомонился. Устало зевая, разошлись по своим купе пассажиры. Сбежали проводники, оглушённые тирадами Мадам Цунами. И только маленький Купейный с веником и совком шёл по коридору и ворчал что-то себе под нос. У двери купе номер восемь он остановился, пробормотал что-то едва слышное и сделал странный жест руками в воздухе. После этого он удовлетворённо кивнул самому себе и побрёл прочь.

На свете были всего три вещи, которые Купейный по-настоящему не любил: зайцы-безбилетники, курильщики в тамбуре и срывы расписания. И все они случились в одну ночь: безбилетная черепаха, куривший в тамбуре нескладный пассажир и сорванный стоп-кран – всё вместе это было уже слишком! И главное, Купейный точно знал, где именно угнездился источник беспорядков. Все нарушители собрались этой ночью в одном купе.

Конечно, он не взаправду грозил Араму нажаловаться начальнику поезда. Начальник был человеком взрослым и здравомыслящим, ни в каких купейных не верил и видеть их тоже, соответственно, не мог. С другой стороны, наказать нарушителей Купейный вполне мог и сам – своими методами…

* * *

Глубокой ночью в восьмом купе сломался кондиционер. Очень скоро стало невыносимо душно, простыни начали липнуть к телу и как-то особенно остро запахли хлоркой. Константин Алексеевич, долго ворочавшийся с боку на бок, в конце концов встал и приоткрыл окно.

Через несколько минут Дёма на полке над ним приподнял голову. Богатырский сон Дёмы Квасникова вообще мало что могло нарушить (в этом, впрочем, мы уже имели случай убедиться). Но сейчас сырой ночной ветер из окна хлестал ему прямо в лицо, и, как бы ни было жарко в купе, Дёме внезапная свежесть не слишком пришлась по вкусу.

– Очумели, что ли? – сипло спросил он куда-то в пространство, не особенно интересуясь, кто именно «очумел».

Константин Алексеевич, вздохнув, снова встал и закрыл окошко. Всё-таки он нёс ответственность и не мог допустить, чтобы вверенный ему ребёнок простудился.

Через несколько минут в купе снова стало душно.

– Ну хоть дверь приоткройте, – простонал со своего места Арам, – невозможно же…