детским устало внемлешь,

О свет прощальный, о свет прекрасный!

Цветы бессмертия

В бессмертном царстве красоты,

Где вечно дышит утро раннее,

Взрастают белые цветы, –

Их нет прекрасней и желаннее.

Два грифа клад свой сторожат,

Как древо жизни и познания.

И недоступен тайный сад,

И позабыты заклинания.

Но чьи мечты – как снег чисты,

Тот переступит круг таинственный.

Там буду я. Там будешь ты,

О, мой любимый, мой единственный!

Тебе, отмеченный судьбой,

Цветы, бессмертием взращенные.

И грифы лягут пред тобой,

У ног твоих, порабощенные.

Под небом родины

Метель

  Расстилает метель

  Снеговую постель

Серебристая кружится мгла.

  Я стою у окна,

  Я больна, я одна

И на сердце тоска налегла.

  Сколько звуков родных,

  Голосов неземных,

Зимний ветер клубит в вышине.

  Я внимаю, – и вот,

  Колокольчик поет.

То не милый ли мчится ко мне?

  Я бегу на крыльцо.

  Ветер бьет мне в лицо.

Ветер вздох мой поймал и унес:

  «Милый друг мой, скорей

  Сердцем сердце согрей,

Дай отраду утраченных слез!

  Не смотри, что измят

  Мой венчальный наряд,

Что от мук побледнели уста.

  Милый друг мой, скорей

  Сердцем сердце согрей, –

И воскреснет моя красота»

  Жду я. Тихо вдали.

  Смолкли звуки земли.

Друг далеко, – забыл обо мне.

  Только ветер не спит.

  И гудит и твердит

О свиданье в иной стороне.

Дурман

1.

Тише, бор. Усни, земля,

Спите, чистые поля.

Буйный ветр, приляг к земле.

Скройтесь, горы, в синей мгле.

Отгорел усталый день,

По долам густеет тень.

Почернел, как уголь, лес,

Ждет полуночных чудес.

Месяц вздул кровавый рог.

На распутье трех дорог,

Вещим светом осиян,

Распускается дурман.

2.

Он, как ландыш над водой,

Белой светится звездой.

В лепестках, где зреет яд,

Семена его блестят.

Вихрь степной рассеет их

Меж цветов и трав степных,

По деревьям, по кустам,

Разметает тут и там.

И на крылья вольных птиц,

И на шелк густых ресниц

Бросит легкое зерно;

Пышный цвет дает оно.

3.

Над равнинами плывет

Ядовитый пар болот.

Чуть белеет сквозь туман

Расцветающий дурман.

От дурмана три пути:

Вправо ль жребий твой идти –

В злой разлуке смерть найдешь;

Влево – милую убьешь.

Если прямо ляжет путь, –

Вихрь твою иссушит грудь,

И горя меж двух огней,

Ты погибнешь вместе с ней.

4.

Бедный друг мой, не грусти,

Не кляни, забудь, прости!

Наша радость отжита,

День угас – и я не та.

Как тростник, поник мой стан,

Пред очами всплыл туман.

Вихрь степной меня сломил,

В сердце семя заронил.

И растет, растет оно,

Придорожное зерно;

Вспоен кровью жгучих ран,

Распускается дурман.

Легенды и фантазии

Святочная сказка

Алеет морозный туман.

Поля снеговые безмолвны.

И ветра полуночных стран

Струятся холодные волны.

Хрустальная башня блестит

Вознесшись над снежной пустыней.

На кровле – серебряный щит,

На окнах – сверкающий иней.

Там в шубках из белой парчи

Гадают царевны-снегурки,

Льют воду с топленой свечи,

Играют то в прятки, то в жмурки.

Их дедушка грозен теперь,

Не выйдет взглянуть на царевен;

Замкнул он скрипучую дверь,

Сидит неприступен и гневен.

Пред ним, на колени упав,

В веночке из почек березы,

В одежде из листьев и трав,

Красавица молит сквозь слезы:

«Пусти меня, грозный, пусти!

Я выйду в широкое поле,

Фиалок нарву по пути

Наслушаюсь песен о воле».

«Вот, глупая! – молвил Мороз:

Там вьюга, не знаешь ли, что ли?

Сугробами ветер занес

И поле, и песни о воле».

«Я с вьюгою справлюсь сама,

Лишь выглянуть дай мне в оконце,

И спрячется в землю зима,

И реки оттают на солнце».

Мороз так и обмер: «Посмей!

А выглянешь если без спросу,

Я мигом отрежу, ей-ей,

Твою золотистую косу!»

И с плачем запела Весна,

Разлилась серебряным звоном,

О неге весеннего сна,

О рощах, о луге зеленом.

О солнце, о плеске весла

По глади прозрачной и синей…

И вьюга ту песнь понесла

Далеко над снежной пустыней.

Родопис

1.

Там далеко-далеко, где навис очарованный лес,

Где купается розовый лотос в отраженной лазури небес,

Есть преданье о нежной Родопис, приходившей тревожить волну,

Погружать истомленное тело в голубую, как день, глубину.

И орел, пресыщенный звездами, совершая заоблачный путь,

Загляделся на кудри Родопис, на ее лебединую грудь,

И сандалию с ножки чудесной отыскав меж прибрежных камней,

Близ Мемфиса, в сады фараона полетел он с добычей своей.

Под ветвями кокосовой пальмы раззолоченный высился трон,

Где свой суд прел толпой раболепной самовластно вершил фараон.

И орел над престолом владыки на минуту помедлил, паря,

И бесценную, легкую ношу уронил на колени царя…