Но давать новые легионы Октавиан, как обещал, не спешил, его мало интересовало завоевание Парфии, достаточно того, что Марк Антоний охраняет границы Рима на востоке. Марк чувствовал себя просто одураченным, он подчинился Октавиану, даже женился на его занудной сестре, чтобы получить возможность идти в большой поход, а что вышло? Пока он беседовал с философами и старался жить скромно, Вентидий справился с парфянами сам, а помощи Октавиан так и не дает!

Конечно, любви к жене такое положение дел не добавляло, свою афинскую жизнь Марк Антоний возненавидел и вернулся в Рим, требовать от брата жены обещанных легионов. Но Октавиану было не до дальних походов зятя, его одолевали пираты Секста Помпея, захватившие власть над многими морскими путями, плавать стало просто опасно, немедленно упала торговля, ухудшилось снабжение Рима, а это грозило крупными неприятностями уже самому Октавиану.

Однако никакие его попытки объяснить Марку Антонию, что борьба с Помпеем и его пиратами сейчас много важнее похода на Парфию, не помогали, между консулами возник конфликт. Октавии пришлось вмешиваться, чтобы муж и брат не поссорились окончательно.

– Чего тебе нужно? Мои корабли против Помпея?! – Марк Антоний уже растерял былое отношение к шурину, возникшее после бунта и провала Фульвии, теперь он почти ненавидел Октавиана снова, и никакая любовь к Октавии уменьшить эту ненависть не могла. Тем более сама любовь тоже быстро пошла на спад, Марк Антоний легко увлекался женщинами, но так же легко разочаровывался в них. Если неистовая Фульвия и страстная Клеопатра не смогли удержать этого мужчину, то как справиться тихой Октавии?

Очарование спокойной сельской жизни прошло, размеренно трудиться надоело, потянуло в поход, а вместе с ним и к другим, более живым и менее правильным женщинам. Отдохнув от праздника, Марк Антоний теперь желал отдохнуть от такого отдыха. Но Октавиан не давал пешие легионы, а на кораблях в Парфию не поплывешь.

Конечно, формально легионы мог дать не Октавиан, а сенат, но ведь слово консула там важно. И Марк Антоний решился:

– Бери сотню моих судов в обмен на двадцать легионов!

Октавиану бы взвыть от такого предложения, а он спокойно перевел глаза на зятя:

– Я смогу дать только четыре…

Антоний замер, четыре легиона немыслимо мало, но сейчас корабли ему были просто обузой, махнул рукой:

– Бери! Позже пришлешь еще легионы.

Октавиан промолчал, что Антоний опрометчиво принял за согласие. Он отдал сотню кораблей и, получив совсем небольшое войско взамен, отправился покорять Парфию. Уж лучше так, чем сидеть рядом с прядущей шерсть женой, следя за вращением веретена, и слушать россказни о правильной жизни. Антонию хотелось другого – вдохнуть дым походных костров, услышать хохот и забористые шуточки легионеров, обнять жгучую красотку, способную не рассуждать, а обнимать, захотелось снова окружить себя роскошью.

Октавия была согласна, мужчина должен ходить в походы, ее брат этого не может из-за проклятой астмы, но это не значит, что остальные должны сидеть в Риме. Марк сильный, мужественный, он настоящий воин, а она настоящая жена этого воина, она будет терпеливо ждать возвращения с победой любимого мужчины, вести его хозяйство, рожать ему детей. Октавия уже родила дочь, теперь снова была беременна, ей очень хотелось проводить мужа до самой Сирии, но тот позволил только до острова Керкира, отправив обратно.

Антоний целовал жену на прощание, а та вдруг поняла, что они больше не увидятся!

– Антоний, береги себя! Ты нужен детям и… мне. Я буду ждать…

Старших детей Антония, рожденных Фульвией, воспитывала в Афинах его мать Юлия, теперь Октавия решила забрать их всех к себе. Антоний в ответ на такую просьбу поморщился:

– Да делай что хочешь.

Его меньше всего волновали дети, есть кому позаботиться, и ладно… Мало ли его отпрысков по всему свету?

Три года назад, провожая торопившегося из Александрии Марка Антония, Клеопатра отправила с ним египетского астролога. Марк не всегда обращал внимание, вернее обычно не обращал, на его пророчества. А зря, потому что астролог был опытный и все предрекал верно. К тому же он постоянно отчитывался о происходившем с его новым хозяином прежней хозяйке, потому в Александрии знали о Марке Антонии.

Как раз в сентябре, когда Октавиан предложил Марку Антонию заключить Брундизийский договор и в подтверждение его жениться на его сестре, Клеопатра родила близнецов, как и обещали жрецы. Понадобились оба имени, которые называла царица, сидя на ступеньках Серапеума, – Александр Гелиос и Клеопатра Селена. Назвав детей в честь Великого Александра и царицы Египта, а также посвятив их Солнцу и Луне, Клеопатра поступила очень разумно, это понравилось в Египте всем.

Роды были очень тяжелыми, все же их мать перенесла немало волнений и неприятностей, к тому же была, как тогда считалось, не первой молодости. Но дети родились крепкими, сильными, жизнеспособными на радость не только маме, но и всему Египту. Рождение двойняшек вообще было редкостью, а у царицы, даже еще Божественной, от бога Диониса, просто праздник. Боги родили новых богов, причем сразу двоих. Египет, несомненно, ждали многие десятилетия благоденствия!

Праздники по поводу рождения двойняшек превзошли все мыслимые и немыслимые размеры, казалось, не один Египет, а весь Восток радовался маленьким Гелиосу и Селене. Тем больнее было их матери, снова вынужденной растить детей без отца. В очередной раз римлянин осчастливил ее ребенком, даже двумя, и в очередной раз бросил!

Клеопатра постаралась скрыть свое разочарование, дети не виноваты в ее ошибках, она сделала все, чтобы доносить и родить малышей, она терпела любую боль, не позволяя облегчить ее, чтобы не повредить плоду. Она все вытерпела, родила, осчастливила Египет такими наследниками, но сама была на грани отчаяния. Хотя именно дети ее от этого отчаяния и спасли.

Просто из Рима от астролога Тарсия пришло неутешительное сообщение. Сначала тот написал, что Фульвия смертельна больна и жить ей осталось недолго. Клеопатра воспрянула духом: оставшись вдовцом, Марк Антоний непременно вспомнит о ней и вернется, чтобы жениться, ведь тогда ему ничто не будет мешать. Ну хорошо, не вернется, но хотя бы позовет ее к себе.

Потом Тарсий написал, что Фульвия умерла, а Антоний отправляется в Рим на переговоры с Октавианом. И снова Клеопатра оправдывала любовника: правильно, он должен договориться с Октавианом, чтобы во время похода на Парфию не получить удар в спину. Почему не написал сам? Но Марк Антоний такой лентяй! К тому же он наверняка намерен просить у сената согласия на женитьбу на египетской царице и не хочет заранее писать об этом ей самой. Конечно, Антоний сообщит о таком разрешении, сделав роскошный подарок в ответ на рождение ребенка! Клеопатра ждала подарка от возлюбленного…

Дождалась. Лежа в постели после рождения близнецов, она услышала о новом письме Тарсия. Царица не сообщила самому Марку о детях, тоже желая сделать сюрприз, но Тарсию написала, чтобы посоветоваться, как все лучше обставить. И вот ответ…