Я посмотрела на часы: двадцать минут девятого. Времени как раз хватает на то, чтобы познакомиться с родителями хотя бы одного из мальчиков.

Да, но где же взять их адрес?

«У клиента», — сразу же подсказала мне оклеветанная юмористами женская логика. Конечно же, у клиента! Даже если Аркадий и не знает их адресов, то сумеет нажать на нужные рычаги для того, чтобы их достать. Пусть напрягает всех — от родительского комитета до программы «Жди меня»: адвокату с таким именем это вполне под силу.

И снова на свет появился мой мобильник.

— Женя… а что дома? — спросил Ильинский, когда я обрисовала ему задачу.

— Все в порядке. Правда, Анюту я пока увезла и припрятала.

— Как?! Что?! Куда?!

— В хорошем месте, под надежным присмотром. Ты не беспокойся, пожалуйста, но для того, чтобы поймать и обезвредить преступника, у меня должны быть развязаны руки.

— То есть?

— То есть охраняемый объект не должен путаться у меня под ногами и выкидывать всякие неожиданные коленца, — объяснила я терпеливо. — А Аня просто потому, что относится ко мне крайне недружелюбно, может навредить из чувства противоречия и в самый неподходящий момент.

— Женя, но ты уверена, что Аня в безопасности?

— Вполне. Я же телохранитель и отвечаю за нее головой.

— А… а Ириша?

— Возле Ириши круглосуточно находится медсестра. Ей тоже ничего не угрожает.

— Господи, хоть бы и в самом деле так! Я верю тебе, Женя, верю. Но меня тоже можно понять. Я же отец… сегодня я вернусь совсем поздно, очень много дел. И поэтому…

— Можешь быть совершенно спокоен, — заверила я клиента. — А чтобы спокойствия прибыло еще больше, не теряй времени и раздобудь мне адреса!

— Сейчас сделаю. Я перезвоню тебе через пятнадцать минут.

Ильинский перезвонил мне не через пятнадцать минут, а через десять, и, записав на запястье адрес Вадика Панина, я направилась на поиски его родителей.

Для этого пришлось оседлать давно скучавший «Фольксваген», который с утра простаивал на стоянке у дома Ильинских. «Ну что, дружище, поработаем!» — сказала я, сев на сиденье и похлопав верного друга по кожаной оплетке руля.

И авто согласно заурчало мотором.

* * *

Оказалось, что Панины жили на окраине города, в своем доме. Я не сразу нашла этот дом — у него был странный номер с пятой буквой алфавита, и пришлось изрядно поколесить по Зыряновской улице, пока прохожие, у которых я, отчаявшись, попросила указать мне адрес, не показали на крепкий, крытый шифером пятистенок. Этот добротный двухэтажный дом с резными наличниками на окошках и забавной фигуркой петушка, вырезанной из жести и прикрепленной к крыше в качестве флюгера, выглядел очень симпатичным. Подкупали и настежь открытые ворота, хотя сам дом был обнесен высоким крепким забором.

— Хорошего хозяина видно издалека, — сказала я, одобрительно кивая на дом. — Это ваши соседи? Приятные люди?

Но прохожие — пожилые муж и жена, которые вышли из соседнего магазина с туго набитыми авоськами и груженной картофелем тележкой и любезно остановились у моей машины, чтобы показать дорогу, — вдруг замолчали и как-то испуганно переглянулись. Несмотря на теплый вечер, у женщины на голове была надета вязаная шапка, и она вдруг испуганным жестом натянула ее едва ли не на самые глаза. А мужчина махнул рукой, показав мне штопку на левом рукаве поношенного пиджака, и пробормотал, пряча взор:

— Ну эта… Как сказать-та… Были приятные люди… а сейчас…

Он еще раз помахал перед собой рукой, словно отгоняя кого-то — может быть, нечистую силу. А его жена перестала удерживать на себе шапку и истово, с размаху перекрестилась.

Меня заинтересовали эти упражнения. Выйдя из машины, я гостеприимно распахнула заднюю дверцу «Фольксвагена»:

— Садитесь. И картошку свою сюда давайте. Далеко вам идти-то?

— Так к дочери, — обрадованно забормотала старушка. — Далеко — не далеко, а пехом-то целый час пиликать. А у него, — она показала на мужа, — грыжа, а у меня небось тоже радикулит…

— Ну так я подвезу. Бесплатно, — добавила я, видя их нерешительность.

Это слово подействовало как живая вода: оба супруга оживились, подпрыгнули и принялись хлопотливо рассовывать свои сумки по заднему сиденью и багажнику машины. Управились быстро: мне не пришлось даже помогать. Розовые от удовольствия, пожилая пара уселась сзади меня и принялась благодарно есть глазами мой затылок.

— Вот эта… редко когда хороших людей встретишь-та… — заметил мужчина.

— Небось остальные только и знают, как машинами своими нормальных людей-то пугать, а чтобы помочь-то, небось тоже никто не остановится, — поддержала старушка.

— Вы только говорите, куда ехать, — сказала я. — А чтобы скучно нам не было, расскажите лучше, что там, у Паниных, недавно произошло. Вы же соседи?

— Мы-то соседи, — переглянулись супруги, — только эта… А зачем вам? Паниными этими теперь никто особливо не интересуется. К ним и не ходит никто…

— А почему? — спросила я и добавила, видя их нерешительность: — Я из газеты, журналист. Статью буду писать об этом загадочном случае, понимаете? Если хотите, и про вас упомяну. Выразим благодарность за помощь в создании материала прямо на первой странице… как вас?

— Инютины мы… Инютины с Зыряновской.

— …супругам Инютиным, жителям улицы Зыряновская. Память для вас будет! Каждому соседу по экземплярчику можно подарить.

— А дочери? — всполошилась старушка.

— Ну и дочери, само собой. Так как? Расскажете?

— Ну-тк, чего ж не рассказать-то… Чай, Иван-то Панин, пока с глузду не сдвинулся, хорошим соседом был… Если помощь какая нужна или, скажем, деньжат подзанять — сразу к нему шли…

— А чего ж ему не тронуться умом-та? Если так вот, по трезвости рассудить — не каждый же родитель в крепком уме останется, когда сын такое над собой совершит! Вот Иван и поехал…

— Так расскажите! Может, теперь самому Ивану помощь требуется?

Снова переглянувшись, мои пассажиры довольно складно, хотя и перебивая друг друга, рассказали мне следующую историю.

* * *

Это случилось год назад. Таким же ясным майским днем, как сегодня, в семье бывшего Ирининого одноклассника Вадика Панина банальная ссора подростка с родителями закончилась настоящей трагедией. Четырнадцатилетний мальчик повесился из-за того, что отец запретил ему смотреть кино на DVD.

Мамы Вадика в тот вечер дома не было — она работала продавцом в ночном магазине. И ссора отца с сыном началась именно из-за того, что мальчик, вопреки строгим указаниям мамы, которые она оставила «своим мужичкам» перед тем, как уйти в ночную смену, сел смотреть телевизор, не сделав уроки.