я говорила! – таким же шепотом отвечает Лисичка Мила.

- А кто знает, что подглядывать не хорошо?

- А мы не подглядываем. А вы обнимались!

- Нет, вам показалось! Просто… у дяди Никиты была ресничка в глазу, я ее вытащила.

- Не вытащила, - ухмыляюсь, зная, что прилетит мне за это! – посмотри, она еще там.

Сашка ноздри раздувает.

- Вытащила!

- Ма, ну посмотри!

- Вы, кажется, в туалет хотели? Ну, поторопитесь, а то может случится неприятная неожиданность!

- Мы потерпим, а ты ресничку вытащи!

Ей ничего не остается, как подойти ко мне снова.

- Не боишься, - шепчет гневно, - что я тебе глаз выколю?

- Ну, тебе потом жить с одноглазым. – тихо парирую, смотрю внимательно. Снова краснеет моя котёна.

Потом аккуратно подносит пальчики к моим щекам, глазам, гладит, делая вид, что ресничку ищет.

- Все, теперь чисто.

- Спасибо тебе, котёна. – ловлю пальчики, подношу к губам, наши хитрюги одинаковые хихикают и скрываются в кабинках. А я ловлю момент, хватаю Сашку, прижимаю и целую быстро.

- Никита, хватит!

- Хватит. Ты знаешь цену хватит. Одна ночь. И ты свободна.

- Я тебе не верю.

- Что? – выгибаю бровь.

- Ты меня не отпустишь. Унизишь, будешь попрекать потом. Но спокойно жить мне не дашь.

- Ты мне не веришь? Могу расписку написать. Я отстану. Только…

- Что?

- Боюсь, ты сама ко мне прибежишь, захочешь продолжения банкета.

- Ха! Ты так в себе уверен, Лавр?

- Я? Да! Ты ведь меня за пять лет не забыла. И с хреном твоим у тебя никогда не было так как со мной!

- Мам, а хрен это разве хорошее слово? Так нельзя говорить, а он говорит! – упс… вот это мы приплыли!

Чё-ёрт…теперь уже я краснею. Облажался, так облажался…

Сашка смотрит на меня, бровь выгибает, мол, давай, Лавр! Умеешь ляпать, умей и отвечать!

- Да, малышки, словно не хорошее и повторять его нельзя

- А кого ты назвал «хрен»?

Ешки-матрёшки…

- Алина! – тут уже котёне не выдерживает, - слово плохое и повторять его нельзя.

- Я не повторяю, просто спросила, кто такой «хрен».

Да уж, вижу, что малая уже просто издевается надо мной, воспитывает! Знает, что говорить нельзя, но…

- Вообще-то это растение, но иногда так называют не очень хороших людей. Но вам это повторять нельзя. Если не будете повторять, то я… я подарю вам во-о-от таких поняшиков! – показываю размер больше их роста, не знаю, бывают ли такие, но чувствую, придется найти!

- Такие к нам в комнату не влезут. – расстраивается Мила, морщит нос смешно, я тоже в детстве так делал.

- Значит они будут жить у меня, а вы будете приезжать в гости, договорились?

- Да, да, да! – обе прыгают радостно, а котёна опять мрачнеет.

- Ну, вы уже все? Ручки мыть и на выход, раз у вас сегодня еще и танцы…

- Да, у нас танцы, а у мамы с папой конпоратив!

- Конпоратив не сегодня. А завтра!

Смотрю на Сашку, которая явно сама не своя.

- Нам и правда уже пора, Никита.

- Я отвезу.

Кивает, не в силах спорить.

Во дворе снова встаю подальше от подъезда, хотя знаю, что муж котёны сейчас сильно занят – возит мою невестушку по бутикам, тоже наряды на «конпоратив» выбирают. Ей платье, ему… костюм. Пусть хоть завтра лохом не выглядит. За мой счет. Чего уж там…

- Ма, мы на площадку сбегаем?

- Сбегайте, конечно, - отвечаю за Сашку, которая молчит. Смотрит в одну точку.

Ураганчики бегут к качелям, провожаю их взглядом и поворачиваюсь к котёне, которая на меня уже смотрит.

- Что, малыш?

- Ничего. Думаю.

- О чём.

- Если… если как ты говоришь, ты не был ни в чем виноват, если ты не сидел, если тебя тогда же выпустили… почему ты тогда меня бросил?

Глава 32

Разглаживаю блестящее белое платье, изящное, нежное.

Смотрю на себя в зеркало и не узнаю. Такая красивая… лёгкая… Вот только выражение лица у этой красотки в отражении очень встревоженное.

Я не нахожу себе места после того разговора с Никитой.

Вспоминаю его хмурое лицо, когда я задала ему тот вопрос: «почему ты тогда меня бросил?»

«Я был для тебя лишним»

Вот и всё его объяснение. Потом он ещё добавил, что знал, про мою беременность и брак… Не хотел мешать…

Так получается, он за мной следил? Следил все эти годы?

В голове не укладывается… Я думала, что он забыл обо мне. Думала, что вычеркнул из жизни! А он… оказывается, он тоже обо мне думал! После того, как его отпустили из следственного изолятора, он приезжал… искал…

И что же он увидел? Меня с Андреем. Уже беременную…

Живот был небольшой, несмотря на то что я ждала двойню.

Наверное, он подумал, что беременность наступила позже.

Помню, как я уже была на шестом месяце, а мне в автобусе место не уступали, потому что живота почти не было видно, зато потом резко вырос и на восьмом месяце я была круглая как матрешка.

Вспоминаю любимую присказку Никиты – ёшки-матрешки, все время тогда так о себе думала - стала как та ёшка-матрешка…

Почему-то глаза на мокром месте…

- Ну что, Сань, готова? – Андрей барабанит в дверь спальни.

- Да-да, - нервно отвечаю я. – Ещё пару минут!

Быстро забираю волосы в аккуратный хвост. Лёгкие волны спадают на плечи.

Я крашу губы бледно-розовой помадой. Купила тот самый оттенок, что последний раз использовала пять лет назад… Никите он очень нравился. Сама не знаю, зачем это делаю! Ведь я иду на праздник не с Лавровым, а с мужем. Никита меня даже не увидит!

Странное разочарование от этих мыслей остро колет сердце.

Ну что за ерунда! Зажмуриваюсь и мотаю головой, чтобы прогнать ненужные мысли. Полный бред… я словно для него наряжаюсь!

- Саш, времени в обрез! Выходи давай! – в голосе Андрея слышится нетерпение.

Бросаю взгляд на настенные часы. И правда. Уже пора.

Открываю дверь и выхожу.

Сперва Андрей даже не смотрит на меня. Потом оглядывает мельком и… Застывает на месте.

Он кажется ошарашенным. Я смущённо опускаю взгляд. Щёки так и пылают! Очень не люблю врать. И надеюсь, что он не спросит меня, откуда