Ветер свежел, по морю плясали солнечные зайчики, а за нашим кораблем, оставившим позади Уэссекс и направляющимся на север, разбегались белопенные полосы. Отец Аарт, духовник Эдгифу, бросился вдруг к подветренному борту, и его вырвало.

— Отче, есть только одно средство исцелиться от морской болезни! — пробасил с кормы Гербрухт. — Сидеть под деревом!

Мои дружинники рассмеялись бородатой шутке. Они были счастливы, что плывут восвояси. На север, туда, где дом; на север, туда, где безопасно. Вскоре покажется дальний берег эстуария, обширное илистое пространство, где обитают восточные саксы. Потом, если ветер удержится, мы поплывем вдоль побережья Восточной Англии к более пустынным берегам Беббанбурга.

Вот только воины Этельстана были в Лундене. Какое-то время меня подмывало не замечать эту весть. Какая мне разница, если войско Этельстана заняло Лунден? Я возвращаюсь домой, в Беббанбург, но воины Этельстана в Лундене?

— Вы видели людей Этельстана? — спросил я у пленников.

— Да, — процедил Халдор, — и они не имеют права там находиться!

— Лунден — часть Мерсии, — заявил я.

— Нет, со времен короля Альфреда, — возразил дан.

Допустим, что так. Альфред позаботился, чтобы западные саксы стояли гарнизоном в Лундене, и вопреки законным правам Мерсии городом с тех пор руководили из Винтанкестера. Но Этельстан действовал быстро. Эдгифу верно рассудила: его отряд наверняка стоял к северу от города, ожидая приказа, и теперь отрезал Уэссекс от Восточной Англии.

— Бой был? — осведомился я.

— Ничего подобного, — с разочарованием буркнул Халдор.

— Гарнизон был маленький, лорд, — пояснил поп. — А мерсийцы навалились внезапно и большим числом. Мы их не ожидали.

— Это было предательство! — рявкнул Халдор.

— Или умный расчет, — возразил я. — Так где теперь Этельхельм?

Оба пленника пожали плечами.

— Скорее всего, в Винтанкестере, лорд, — проворчал Халдор.

Это походило на правду. Винтанкестер являлся столицей Уэссекса и располагался в самом сердце обширных владений Этельхельма. Я не сомневался, что там находится и Эльфверд, нетерпеливо ожидающий, когда витан провозгласит его истинным королем. Тело Эдуарда под охраной его ближней дружины повезут на юг, в Винтанкестер, где и погребут рядом с отцом. На похороны соберутся западносаксонские лорды, в чьих войсках нуждался Этельхельм. Этельстан же, где бы он ни находился, наверняка рассылает гонцов во все концы Мерсии, созывая воинов, дабы отстоять свое право на мерсийский трон. Короче говоря, Этельстан и Этельхельм оба собираются с силами, чтобы не дать осуществиться плану Эдуарда по разделению его королевства. Но Этельстан хотя бы проявил дальновидность, захватив Лунден прежде, чем Этельхельм успел усилить тамошний слабый гарнизон.

— Король Этельстан в Лундене? — спросил я у Халдора.

Датчанин снова поморщился при слове «король», но ничего не возразил.

— Не знаю, — сказал он.

— Но ты совершенно уверен, что его люди там?

Он неохотно кивнул. К этому времени в виду показался берег Истсекса: бурая полоса грязи с каймой из летней зелени. Немногочисленные низкорослые и согнутые ветром деревья и ил, пестреющий белыми морскими птицами. Скоро должен был начаться отлив, при котором причаливать к земле рискованно. Нам грозило на несколько часов увязнуть на какой-нибудь отмели, и тем не менее я твердо решил уткнуть «Сперхафок» носом в берег.

— Это Фугхелнесс, — обратился я к двум пленникам, указывая вперед. — Там мало чего есть, кроме песка, ила и птиц. А вскоре там будете и вы, потому как я намерен вас высадить.

Фугхелнесс — место унылое, продуваемое всеми ветрами и бесплодное, отрезанное от материка наполнявшимися во время прилива каналами, болотами и илистыми отмелями. У Халдора и священника уйдет весь остаток дня на то, чтобы добраться до твердой земли, и еще больше времени потребуется им, чтобы доехать до Винтанкестера. Если, конечно, Этельхельм и впрямь там.

Приблизившись к берегу, мы спустили парус, а потом, на дюжине весел, осторожно пробрались через линию невысокого прибоя. Наконец киль «Сперхафока» коснулся ила.

— Проще было бы убить их, — пробормотал Авирган, пока Берг с ухмылкой спроваживал обоих пленников с носа корабля в воду.

— Зачем мне их убивать? — спросил я.

— Это же враги.

— Беззащитные враги, — возразил я. — А я не убиваю беззащитных.

Молодой человек с вызовом посмотрел на меня:

— А как насчет убитых тобой священников?

В тот миг мне хотелось убить самого Авиргана.

— Гнев заставляет нас совершать зверства, — отрезал я. — И глупости.

Он, видно, почувствовал мою ярость и пошел на попятный. Поп верещал, что от купания в воде у него разыграется лихорадка, но каждый миг промедления ветер все глубже загонял «Сперхафок» в ил.

— Избавься от него! — скомандовал я Бергу.

Тот кое-как выпихнул священника за борт.

— Бреди к берегу, — посоветовал ему Берг. — Не утонешь!

— Сталкивайте корабль! — приказал я.

Люди на носу уперлись веслами в липкую жижу и налегли. На миг «Сперхафок» отказывался сходить, но потом, к моему облегчению, вздрогнул и заскользил назад к безопасной, глубокой воде.

— Господин, курс прежний? — осведомился Гербрухт. — Поднимаем парус и идем вдоль берега?

Я покачал головой:

— В Лунден.

— В Лунден?!

— На весла! — рявкнул я.

Мы повернули на запад. В конечном счете мы пошли не домой, а вверх по реке, в Лунден.

Потому что там стояло войско короля Этельстана, а мне еще предстояло исполнить данную клятву.

Тяжко было выгребать против ветра, отлива и течения реки, но, когда начался прилив и прибывающая вода понесла нас вверх по реке, стало легче. Я знал эти воды, знал реку, потому что при жизни Гизелы командовал гарнизоном в Лундене. И полюбил город.

Мы миновали Канингу, болотистый остров близ берега Истсекса, рядом с ним находился Бемфлеот, где в царствование Альфреда мы взяли приступом форт данов и уничтожили целую армию. Мне невольно вспомнилась Скади. Она погибла там, убитая человеком, которого предала, а вокруг визжали женщины и лилась кровь. Финан смотрел застывшим взглядом и тоже вспоминал колдунью.

— Скади, — пробормотал он.

— Помню, — откликнулся я.

— А как звали ее любовника?

— Харальд. Он ее убил.

Мой друг кивнул.

— Мы захватили тридцать кораблей.

— Война казалась тогда не таким грязным делом, — сказал я, продолжая размышлять о Скади.