— Нет, нет, что ты, ничуть! — уверил ее тренер, — Я думаю, вам есть о чем поговорить…

— Ну, возможно, — пожала плечами Лена.

Завьялов вышел. Он никак не мог понять, где упустил, когда спортивный азарт и упорство переросли у Штоколова в болезненное тщеславие и желание сделать невозможное? Кирилл всегда казался ему безумно талантливым и светлым мальчиком. Он сам прививал ему любовь ко льду и умение вовремя сконцентрироваться, но стойкость духа и целеустремленность не то же самое, что патологическое самопожертвование себя спорту. Да, Завьялов учил Кирилла вставать каждый раз, как тот упадет и идти до конца, не смотря ни на что, но сейчас это было уже слишком. Как можно поставить крест на своем здоровье, ради того, чтобы раз выйти на лед, когда ты уже давно и всем доказал, что ты король льда и для тебя нет невозможного? Да, Завьялов ни раз говорил Кириллу, что спорт должен стоять на первом месте, но это вовсе не значило, что он должен стоять и на последующих нисходящих ста ступенях! А ведь он и понятия не имел, насколько болит колено у Штоколова, и что тот сам каждый день колет себе обезболивающее в сустав! Да неужели бы Завьялов позволил ему тренировать такие прыжки, знай, какие у Штоколова проблемы со здоровьем? Ни за что! При том, что уже всевозможные награды у Кирилла уже давно есть и этот Чемпионат скорее не момент спортивного самоутверждения, а просто желание показать Стокеру его место.

— Ну, что ты поговорила с доктором?

— Поговорила.

— И что?

— Он сказал, что может вернуть подвижность на несколько часов.

— Господи, спасибо! — взмолился от счастья Штоколов.

— Ты понимаешь последствия?

— Не очень… Но я согласен на любой риск, я подпишу все бумаги, чтобы его ни в чем не обвинили.

— Ты неадекватен, — подметила Лена, видя безумный блеск в глазах Штоколова, — Владимир Романович понимает это и сказал мне, что сделает тебе укол, только если я попрошу. А я не попрошу, — вдруг категорично заявила Лена.

— Что? Почему? Леночка, солнышко мое, жизнь моя, разреши мне, пожалуйста, разреши… Это так важно для меня… Я прошу тебя, Леночка, — взяв ее за руку и пристально глядя в глаза, умолял Кирилл.

— Я не прощу себе, если ты станешь инвалидом, из-за какой-то своей прихоти! — честно сказала Лена.

— Да, да, я понимаю… Ты не хочешь жить с инвалидом… Ты молода, красива, у тебя все впереди… Но я не заставлю тебя нянчится со мной, если что, ты уйдешь, и будешь счастлива с другим, молодым и здоровым, — рассуждал Кирилл.

— Я никуда не уйду, я навсегда останусь с тобой, не зависимо от того, здоров ты или нет, ты же сам это знаешь. Вопрос в том, стоят ли несколько минут на льду многих лет инвалидности?

— Стоят! Хотя и заставлять тебя жить с инвалидом, я не могу… Просто это так важно для меня… Да и не факт, что я останусь инвалидом? Так ведь? — с каким-то воодушевлением спохватился Штоколов, — Главное верить в то, что все пройдет хорошо.

— Ладно, пусть будет так, как ты хочешь. И остается надеяться на то, что очень скоро с твоим коленом все станет в порядке, но даже если нет…, я всегда буду рядом, — положив свою ладонь на руку Кириллу, искренне пообещала Лена.

— Я знаю…

— Вот интересно, а если бы я сказала тебе выбирай, либо показательные, либо я, что бы ты выбрал?!

— Глупый вопрос, конечно, тебя! — не колебавшись ни секунды, ответил Кирилл.

— Если с тобой что-то случиться, я не прощу себе, что не заставила тебя выбирать!

— Ты все сделала правильно, — уверял ее Кирилл, — Ты просто понимаешь, что это значит для меня… Я так тебе благодарен.

— Но только если ты пообещаешь мне не прыгать четверные аксели и тулупы! — категорично заявила Лена.

— Естественно, я даже если захочу не смогу, — усмехнулся Кирилл.

— Хорошо, — спокойно улыбнулась Лена, — Пойду, схожу к Владимиру Романовичу и скажу, что мы решили. Но на тренировки не рассчитывай!

— Я понимаю. Я немного разомнусь перед прокатом и все.

— И вообще, я думаю можно не терять времени даром и пройти обследование еще до показательных, — высказала свое предложение Лена

— Ну, я в принципе не против.

— Хорошо, об этом я тоже поговорю, — пообещала Лена и снова пошла к врачу.

Действительно, за те несколько дней, что оставалось до показательных выступлений, Кирилл прошел полно обследование и ждал у себя Владимира Романовича с результатами.

— Ну, что Кирилл Юрьевич, у вас полный букет, — разводил руками врач, глядя в результаты анализов и МРТ.

— А поподробнее? — естественно поинтересовался Кирилл.

— Хондромаляция надколенника, бурсит и хроническое воспаление связок.

— Это ни о чем мне не говорит, — пожал плечами Штоколов.

— У вас патологическое размягчение хрящевой ткани коленной чашечки, что, скорее всего, развилось в результате перенесенного перелома, и хроническое воспаление суставной сумки. А ну, и воспаление связок.

— И как это нужно лечить?

— Пункция сумки и удаление надколенника с последующим его протезированием.

— И сколько я буду восстанавливаться?

— Ну, учитывая то, что у вас наложение болезней, и они весьма затянуты, то от полугода до года. Первый месяц будите на кресле-каталке.

— Обязательно? — не мог не спросить Кирилл.

— Да, — категорично ответил Владимир Романович.

— Хорошо. Как только я выступлю на показательных, я тут же поеду в клинику на лечение.

— Я могу порекомендовать вам клиники в Швейцарии или Израиле. Как вам больше нравится и договорится, чтобы вас приняли, я думаю, с вашей фамилией проблем с ожиданием места не возникнет, — прямо сказал врач.

— Буду рад, если вы поможете мне, — был признателен Кирилл.

— В таком случае, я договорюсь. В какой стране?

— Давайте в Швейцарии, — высказал свои предпочтения Кирилл.

Действительно, в день показательных выступлений Штоколову сделали пару уколов, и он смог вполне уверенно чувствовать свою ногу и двигать коленом. На тот момент, уже все без исключения знали, что у него серьезные проблемы со здоровьем, и что его выступление под вопросом, поскольку он практически не ходит, как-никак его неоднократно видели на кресле-каталке, когда его вывозили на обследование. Тем желаннее и долгожданнее стало его появление на льду.

Ему скандировали так, как никогда и никому. Кирилл чувствовал любовь и поддержку с каждой трибуны, он катался для них, для своих зрителей. И чуть-чуть для себя… Он прощался со льдом. И это стоило сделать красиво, что Штоколову и удалось. Несмотря на то, что в его выступлении не было ни одного четверного прыжка, зал следил за каждым его движением, жестом, взглядом. Его артистичности и эмоциональности не было предела. Лена смотрела на мужа с замиранием сердца и молилась, что бы Кирилл ни в коем случае не упал, и не причинил своему организму еще больший вред, а так же просила бога, что бы тот не наказывал Штоколова за его своенравность и тщеславие.