от туловища, рук, ног, головы и крыльев в разные стороны. Ангелы махали крыльями всё сильнее, создавая неслабый ветер, а небесная музыка ускоряла темп. Самое ужасное было то, что и сознание постепенно покидало Алину. Перед внутренним взором проплывали в хаотичном порядке картины и персонажи из прошлой земной и недавней ангельской жизни. Сосредоточиться было невозможно.

– Не бойся, просто ты скоро исчезнешь.

– Как? – дрожа спросила Алина.

– Не будет больше Алины Неверовой и Алины-ангела тоже. Надеюсь, в следующей жизни ты-Дух будешь умнее. И счастливее. Как я говорил, ты будешь помещена в те же условия в которые ставила тебя жизнь прошлая. Ты столкнёшься с теми же обстоятельствами, что и в прошлой земной жизни. Ты получишь те же самые вызовы. Короче, ты должна будешь отработать карму свою нехорошую, исправить всё!

Голова у Алины кружилась, но ею вдруг овладел азарт. Несмотря на головокружение и путающиеся мысли, за которые всё труднее было зацепиться, она уверенно ответила:

– Не волнуйся за меня. Теперь-то уж я точно не совершу никаких ошибок!

– Все так говорят… Будет трудно! Ведь у тебя будет стёрта память .Совсем. И потом, ты теперь родишься в мальчишеском теле!

– Зачем?

– Для разнообразия! Если ты достойно пройдёшь все жизненные испытания, то станешь чище, выше, лучше. Не забывай, ты – бессмертный Дух, и твоя цель – расти духовно. Ну, и конечно же, пользу принести людям за время своего воплощения. Д ля этого тебе потребуется отыскать свой путь и идти по нему не сворачивая. Всё поняла?

Она поняла, но отвечать становилось всё труднее. От ангельского тела ничего не осталось, все кусочки полупрозрачной субстанции разлетелись по ветру. Также мысли все растворились, и последнее, что вспомнилось – какое-то милое женское лицо. Кажется лицо бывшей земной матери, той, из прошлой жизни. Оно улыбнулось и тоже исчезло. От ангела Алины осталась лишь точечка размером с квант. То ли частичка, то ли волна. Но эта точечка смогла на каком-то божественном языке изречь последний вопрос, обращённый в пустоту:

– А кто меня будет хранить?

– Я! – ответил кто-то знакомым голосом из пустоты, и всё мгновенно исчезло.

Глава шестая вместо эпилога

Алишер Закиров очень любил парад на девятое мая. В городе, где он, девятнадцатилетний коренной узбек, уже второй год работал маляром-штукатуром в строительной бригаде, недавно побывал президент России с рабочим визитом. Поэтому город выглядел как новенький, сиял чистотой, дороги были все отремонтированы и заасфальтированы. Парад Победы обещал быть грандиозным. А потом, вечером, ожидался салют на площади Ленина и на набережной Волги. Конечно, парню с ярко-выраженной мусульманской внешностью было нелегко спокойно гулять на праздники в общественных местах: во-первых, полицейские часто останавливали и проверяли документы. Во-вторых можно было нарваться на пьяную молодёжь, тогда могут даже поколотить. Но если идти не одному и не допоздна – то ничего, в принципе… А идти-то было не с кем. В прошлом году ходил с Настей и её подругой, а теперь…

"Настя…", – с грустью подумал Алишер о своей любимой девушке. Нет больше у него Настеньки. Сам виноват.

История двух влюблённых была до банальности проста. Обоим было по восемнадцать. Он – приехавший из маленького городка Навои в Узбекистане гастарбайтер. Приехал, как и все, на заработки. На родине учился в ПТУ на маляра-штукатура, да не доучился. Остался без отца, с мамой и тремя младшенькими братишками-сестрёнками. Некому стало семью кормить. Мама торговала на рынке, но разве на это проживёшь? Вот и поехал парень с дружками по несчастью в далёкую Россию. По приезду с друзьями обратились в узбекскую диаспору, помогли земляки получить разрешение на работу. Устроили в бригаду делать ремонты. А вот с жильём сложнее. Жили они всемером в однокомнатной квартире, которую для них, троих киргизов, двоих узбеков и двоих казахов, снимал прораб. Их работодатель. Он же отправлял ребят на работы и выдавал зарплату. Сколько на самом деле парни заработали, они не знали, как не знали и когда им заплатят. Но выхода-то не было. Не нравится – вали куда хочешь. Но денег, если их тратить мало, хватало в переводе на отечественную валюту на месяц житья многодетной семье в его родном Навои. А может и не хватало… Просто мама не хотела его расстраивать и всегда так жарко благодарила по телефону за денежные переводы, называла кормильцем, что Алишер даже гордился собой. Чувствовал, что он – настоящий мужик, что реально обеспечивает семью. Чтоб побольше отсылать на Родину, Алишер экономил сильно. Ел в основном только хлеб и супы быстрого приготовления, они ведь такие дешёвые. Через три месяца такой "диеты" у парня сильно заболел желудок, и его положили в больницу. В гастроэнтерологию. Сразу, конечно, предупредили, что долго держать не будут, так как нет ни прописки, ни страхового полиса. Обследуют и, если жизни ничего не угрожает, выпишут. Его, с диагнозом острый гастрит, неплохо подлечили за три дня. Здесь же он встретил свою судьбу – свою ровесницу санитарку Настю.

Она была сиротой. Алишер влюбился в неё с первого взгляда. Она была очень красивой, хотя носила короткую стрижку каре. Ему нравились больше девушки с длинными волосами, но белокурой Насте так шла эта причёска, прям ни дать, ни взять. Она была стройная, как тростинка и такая шустрая. И даже швабра, которой она лихо вертела между плотно стоящих друг к другу больничных коек, была ей к лицу. "На Золушку похожа", – отметил про себя Алишер. Вечером, после ужина, они познакомились. Настя, оказалось, жила одна. Государство, после выхода Насти из детского дома, где она жила с рождения, дало девушке собственную комнату в общежитии. Ей тоже понравился Алишер. Два одиноких молодых человека быстро нашли общий язык. Стали встречаться, а ещё через полгода съехались и стали жить вместе в Настиной комнате. Девушка была не только красавицей, но ещё заботливой: вкусно готовила, обязательно давала еду Алишеру на работу, чтоб больше не портил желудок. И не обижалась, что почти все заработанные деньги парень отсылал семье. Осенью Настя поступила в медицинский колледж и стала учиться на фармацевта. Какая же она была умная! Алишер молча восторгался ею, хвалить женщину открыто, было не в его правилах. Просто был не приучен. Он любил и чувствовал, что любим. Часто на стройке, работая без отдыха по десять часов, повторял про себя родное имя "Настя… Илларионова Настя…", и становилось сразу легче и спокойнее на душе. Такое красивое имя. Такая красивая фамилия была у его любимой. Иногда он вслух повторял её имя и фамилию, и