— Что он вполне безопасен, по крайней мере от летающих тарелок. Мы видели доказательства тому. — Теперь он был готов проверить её реакцию на его не вполне законченный план. — Предположим, что мы смогли бы войти в город…

— Мы можем, и достаточно легко. Заключить сделку с Герольдом, как это сделала Рита. Но, Ник, то, как они говорят об этом… может произойти что-то ужасное, если ты имеешь в виду это.

— Нет, я не сделку имею в виду, Линда. Но предположим, что каким-то образом нам удалось бы проследовать за Герольдом. Или допытаться у него, как это можно сделать. — План Ника был всего лишь туманным соображением, к которому постоянно возвращались его мысли.

— Я не верю, что тебе это удастся. — Линда ответила так решительно, что он тут же сник. Но внутренне он всё же отреагировал на это очень быстро, доказывая самому себе, с завидным упорством, что, тем не менее, должен хотя бы попытаться. Однако он не высказал этого вслух, не желая давать ей поводов для протеста. Вместо этого он начал есть.

— И ты собираешься испробовать нечто такое? — Казалось, что его молчание раздражало её.

Ник пожал плечами.

— Ну, если смогу. Но сейчас я не вижу никакой возможности.

— Конечно, нет! И никогда не будет! — С этим заключительным выводом она встала и направилась в сторону миссис Клэпп, которая ощипывала перья с той добавки, которую Джереми сделал для их рациона.

Ник покончил с похлёбкой. Затем, в одном из небольших альковов пещеры, он помыл свою чашку. Там слабым потоком по стене падала вода, которая затем вытекала наружу по выдолбленному в полу жёлобу. Но чашку он оставил прямо там и не стал возвращаться в центральную часть пещеры. Вместо этого, он направился через узкий проход, который до этого ему показал Крокер, ведущий в другую пещеру, где имелся выход наружу.

Как раз сейчас Ник не хотел ни с кем общаться, а просто подумать в одиночестве. Он столкнулся с головоломкой. Возможно, она не имела решения, а возможно, оно и было. Но её следовало внимательнее рассмотреть и попытаться решить.

Ник потихоньку шёл к узкому выходу из подземелья. Но как только он положил руку на стену, чтобы обрести дополнительную устойчивость, и земля, и камни посыпались вниз под его тяжестью. Он схватил висевший у него на поясе фонарь и в его свете смог рассмотреть, что камни, закрывавшие лаз наружу, лежат не плотно, и с небольшими усилиями их можно убрать.

Он начал раскапывать и вытаскивать их, положив фонарь на выступ стены, чтобы работать при свете. Завал требовалось лишь немного расчистить. Он должен был лишь пролезть наружу, чтобы проверить, куда он ведёт, а затем сложить всё более надёжно.

Ник протискивался плечами, извивался ползком, отталкивался ногами. Наконец, он выбрался наружу. В этот момент он не осознавал ничего, кроме этого, целиком поглотившего его занятия. Приседая, опираясь руками о землю, согнув спину, он начал оглядывать склон.

Яркий солнечный свет заслонило случайное облако. Но оно не смогло затуманить неожиданный всплеск ярких красок. И как только Ник медленно поднялся на ноги, он увидел, что исполнилось его, может быть, самое опасное желание. Перед ним стоял Герольд.

Первым порывом его было нырнуть назад, в пещеру. Но теперь делать это было уже поздно. Он понимал, что Герольд уже заметил его. А он, к тому же, не хотел показывать этот задний вход в их убежище. И Ник двинулся вдоль склона навстречу «иноземцу».

На его взгляд, это был тот же самый Герольд, которого он видел поднимающимся через гребень горы в направлении города. Человек (если его действительно можно считать человеком) был одного с ним роста, хотя и более стройным, чем Ник. Его зелёные штаны и рубашка казались более тусклыми по сравнению с ярким плащом, поражавшим богатством красок и роскошной вышивкой.

Плащ его разделён на четыре части, каждая из которых была украшена своим особым, замысловатым устройством. Над каждым его плечом виднелась небольшая полусфера, с теми же замысловатыми элементами, только выполненными в миниатюре. Четырёхугольная шляпа, из-под которой виднелись, словно нарисованные кистью художника прямо на голове, прилизанные волосы, стянута золотой лентой, напоминавшей корону.

Лицо его было абсолютно бесстрастным, а кожа ослепительно белой, так что скобка усов, обрамлявших рот, казалась нарисованной чернилами. Он был неподвижен, но когда Ник отошёл на три-четыре шага от своего убежища, он двинулся ему навстречу, и шаг его напоминал скорее свободное скольжение.

Так они шли, навстречу друг другу, пока не остановились на расстоянии вытянутой руки. И всё это время Герольд молчал, выражение лица его оставалось прежним. Когда же он заговорил, то это произвело пугающее впечатление, как будто голос был вложен в рисованную куклу.

— Я — Авалон.

Затем последовала пауза, которую он больше ничем заполнять не собирался. Ник догадался, что теперь наступила его очередь представиться.

— Я — Николас Шоу. — Он назвал официальное имя, чувствуя, что обстановка требовала именно этого.

Последовал лёгкий наклон головы его собеседника.

— Те, кто принадлежат к Авалону, Таре, Броклайну и Карнаку, могут оказать тебе радушный приём, Николас Шоу, и если это будет твоим собственным желаньем и выбором, то это так и будет.

Итак, вот оно и прозвучало, предложение о сделке. Ник думал об этом с ожесточением… Он должен извернуться, попытаться узнать всё, что только сможет, не давая скорого ответа. Но играть в такие игры с этим незнакомцем было бы, несомненно, очень трудной задачей.

— Это не та земля, что оказывает радушный приём. — Он подбирал слова, которые, по его убеждению, должны были бы вызвать ответ, содержащий требуемую информацию. — Здесь я видел много такого, что представляется мне опасным, если учесть всё то, что я знаю о своём собственном мире. — И даже когда он говорил, то уже чувствовал странное удивление таким выбором слов. Это походило на то, будто он пытался говорить на иностранном языке, однако слова были из его родного языка, просто их сочетания казались для него несколько неестественным.

— Эта земля чужестранцев. Те, кто примут её, убедятся, что и она принимает их, и тогда больше не будет опасностей, которые ты увидел здесь.

— И каким же образом можно принять её?

Рука Авалона скрылась под передней частью жёсткого плаща, а когда она вновь появилась, в ней была маленькая коробочка, которую он открыл с лёгким щелчком. Она была круглой, и единственным содержимым её оказалось золотое яблоко, одна сторона которого начала краснеть. От него или из самой коробочки исходил манящий аромат, действовавший не только на обоняние, но и на глаза.

— Это ты съешь, потому что оно из Авалона. Так Авалон войдёт в тебя, а ты станешь частью его, так же как он станет частью тебя. Принимая, таким образом, Авалон, ты можешь получить всё, что он сможет предложить.

— Мне говорили, — Ник был очень осторожен, но полон надежды, получить клочок информации, — что если кто-то становится частью Авалона, то после этого становится оторванным от своего прошлого и больше не является тем, кем был до того…