Оставив киску в квартире, Вики побежала к подруге, решив, что не может подарить Свити этого больного котенка. Он был жив, но выглядел просто ужасно. И вряд ли он долго проживет. Вики выросла в рыбацком городке на Аляске и понимала, что шансы котенка на выживание ничтожно малы. Но этот кроха обладал стойким характером, несмотря на свое презрение к кошкам, она не могла оставить его без помощи.

Подруга ее была потрясена видом его безжизненного тельца.

– Я нашла его в туалете, под водой, – объяснила Вики. – Но он кашляет и выплевывает воду.

– Он страшно замерз, его нужно как следует согреть, – сказала Шэрон.

Они завернули в полотенце электрогрелку, поставили ее на минимальный уровень и положили на нее котенка. Пока Шэрон успокаивающе поглаживала котенка по головке, Вики осторожно высушивала его феном. Вскоре котенок стал судорожно подергиваться. Ротик его полуоткрылся, веки затрепетали, казалось, у него начался припадок. Он извивался всем жалким тельцем, затем его стала бить дрожь и появились позывы на рвоту. Казалось, его тело разрывается на части, как паковый лед Аляски во время весеннего таяния, но реакция тела была бессознательной. Если не принимать во внимание этих спазмов, он оставался неподвижным; прошел уже час после его спасения, а он так и не открыл глазки.

Чувствуя, что уже опаздывает на обед, Вики позвонила Майклу:

– Я приеду, скажи дочке, что я уже еду, просто опаздываю. Да! И счастливого Рождества!

Затем она стала обзванивать всех ветеринаров, телефоны которых нашла в справочнике. Никто не отвечал. И неудивительно – приближался сочельник. Оставить котенка у Шэрон она не могла, потому что у ее старшей дочери была аллергия на кошачью шерсть. Но и покинуть его Вики уже не могла. Спустя час, когда его перестали бить конвульсии, она бережно уложила его, по-прежнему завернутого в полотенце и с грелкой, в коробку из-под обуви и поехала к Майклу.

– Это котенок Шэрон, – сказала она Свити, когда та подбежала посмотреть, что у мамы в коробке. – Он очень болен. Но Шэрон нужно было идти на работу, поэтому я обещала ей позаботиться о нем в течение ночи.

Свити посмотрела на неподвижное тельце котенка, закатившиеся глазки и открытый ротик, и по ее задрожавшей губке Вики поняла, что она вот-вот расплачется.

– Свити, он может умереть. – Вики обняла дочку. – Мне очень жаль, но он очень серьезно болен, так что мы с тобой не оставим его одного, правда?

– Да, мама, – прошептала Свити и прижалась к матери.

Они отнесли коробку в ванную, поставили около обогревателя и уселись за обед. Настроение у всех было подавленное, ели без аппетита и едва разговаривали. Каждые несколько минут Вики и Свити на цыпочках подходили к ванной и смотрели, как там котенок. Конвульсии и рвота у него прекратились, но дыхание оставалось очень слабым, казалось, ему с трудом давался каждый вздох. И спустя четыре часа после спасения у него так и не открылись глазки. В начале десятого они попрощались с Майклом. Вики наконец удалось дозвониться до срочной ветеринарной службы, и там ей посоветовали купить какой-нибудь протеин, развести его до жидкого состояния и попробовать дать котенку – может, проглотит несколько капель. По пути домой Вики и Свити остановились у нужного магазина, который как раз закрывался на праздники. Свити, которой совсем не хотелось спать, ждала с малышом в машине.

– Мы же не можем оставить его одного, мамочка!

В магазине оказалась одна банка мясного детского

питания. Вики купила ее и пипетку. Она попыталась дать котенку одну каплю коричневой кашеобразной массы, но он ею давился. Она подливала в кашицу воду, пока та не стала совсем жидкой, и, наконец, около одиннадцати вечера он проглотил две капли. Это был его лимит – две капли протеиновой воды.

– Пора спать, Свити, – сказала Вики, снова завернув котенка в одеяло.

– Но, мама… – Девочке не хотелось уходить от котенка, но она так устала, что заснула, как только легла в постель.

Вики поцеловала ее, пожелала спокойной ночи – ничего себе счастливое Рождество, подумала она – и заварила себе чашку чаю. Час за часом всю ночь она давала котенку по две капли разведенного корма. Каждый раз, когда она видела его неподвижно лежащим на боку, сердце у нее сжималось и ей казалось, что он умер. Но стоило ей подойти, как он начинал поднимать головку. Он позволял ей открыть ему ротик (глаза он по-прежнему не открывал) и влить две капли пищи. Затем она возвращалась на диван, включала рождественскую музыку и еще час боролась со сном.

Должно быть, после четырехчасового кормления она все-таки заснула, потому что вдруг поняла, что уже утро. Она вскочила и побежала в ванную, где несколько часов назад завернутый в одеяло котенок лежал около обогревателя. Увидев его, она ахнула. Котенок стоял на дрожащих лапках и пытался вылезти из коробки.

– Мама, что случилось? – испуганно спросила прибежавшая Свити.

– Ах, Свити, посмотри! Он жив! Котенок живой!

Вики обняла дочку за плечи, и они вместе смотрели, как малыш утвердился на тоненьких лапках и с огромным усилием перенес лапку из коробки. Затем подтянул вторую лапку, остановился передохнуть и устало посмотрел на мать с дочкой. И наконец последним отчаянным усилием выбрался наружу.

Игрушки и подарки были забыты, Вики даже не стала пить свой любимый русский чай – порошковый чай с сухой апельсиновой смесью и пряностями, а дочка оставила на столе остывать чашку с шоколадом. Весь день они наблюдали за своим рождественским чудом. Большую часть времени из-за крайней слабости котенок лежал на боку, но, как только к нему подносили пипетку, он привставал на передних лапках и вытягивал шейку. Вики никогда не думала, что четырехлетняя девочка способна проявлять такую нежную заботливость, но еще больше ее поражала тяга к жизни крошечного котенка. К середине дня Кристмас Кэт (как они назвали котенка), или сокращенно Кики, проглатывал уже три-четыре капли за одно кормление. Капля за каплей они вливали в него жизнь, и с каждым разом у него прибавлялись силы. В тот вечер, когда Свити ложилась спать, ее последним вопросом было:

– Он выздоровеет?

– Надеюсь, Свити. Ты держалась молодцом, дорогая.

Девочка улыбнулась и заснула. Вики подоткнула ей одеяло, погасила свет, оставив гореть огоньки на елке, и, поглаживая Кики по худому тельцу, включила радио. «Он будет жить», – думала она под звуки музыки и вспыхивающие на елке огоньки, разгоняющие глухую черноту долгой зимней ночи. Она покачивала головой, удивляясь поразительной живучести котенка и своей радости за него.

На следующий день, в пятницу, Вики наконец дозвонилась до ветеринара. Оказалось, что в течение трех дней у доктора заняты все часы приема, но она заверила Вики, что та делала все правильно. «Поддерживайте и дальше этот режим питания, ведь до сих пор он давал неплохие результаты», – сказала она.

В понедельник Вики вышла на работу. Из-за недавней болезни она уже использовала все больничные дни и, как одинокая мать, не могла себе позволить взять отгул. Поэтому несколько раз в день – во время утреннего перерыва, перерывов на ланч и на полдник – она мчалась домой и давала Кики несколько капель разведенной пищи. Ее коллеги считали, что она сходит с ума, ведь она несколько недель сокрушалась, что ей придется взять в дом кошку. «Сама не понимаю, почему я на это соглашаюсь, – недоуменно покачивала она головой. – Надеюсь, моя дочь оценит эту жертву», – словно она собиралась пожертвовать дочке свою почку! И вот теперь она каждую свободную минуту неслась домой, чтобы вернуть к жизни умирающего котенка!