Президент Анри Гаэтан был высок и худощав. Глубоко посаженные глаза, подбородок острый, как разум Фортье.

— Что вы говорите, Арман? Вы работаете на Вальборга Свенсона?

— Нет.

Фортье завербовал Свенсона пятнадцать лет назад для проведения куда более простой операции: заключения тайных сделок с несколькими заинтересованными странами, представляющих собой обмен исследований в области биологического оружия на выгодные контракты. На этих сделках он заработал миллионы. Деньги послужили топливом для фармакологической империи Свенсона — на определенных условиях, разумеется.

Истинного потенциала биологического оружия Фортье не осознавал, пока не увидел результаты осторожного использования находок Свенсона одной из этих стран против американцев. Тот случай навсегда изменил его жизнь.

— Но как же это возможно? — пробормотал президент. — Вы предлагаете нам уступить их требованиям…

— Нет. Я предлагаю вам уступить моим требованиям.

— А, так он работает на вас, — воскликнул Шомбар.

— Господа, видимо, вы не вполне понимаете, о чем речь. Позвольте объяснить. Граждане нашей замечательной республики собираются и впредь ходить на работу, воспитывать детей, водить их в школу и делать все то, что делали до сих пор, не имея никакого представления о том, что они заражены вирусом, который за две недели поразит население всей планеты. Вирус называется штамм Рейзон, и он никак не проявит себя еще восемнадцать дней, а потом начнет убивать. Убивать быстро. Лекарства нет. Нет также способа это лекарство создать. Как нет способа остановить вирус. Существует лишь один антивирус, и он — у меня в руках. Вам еще что-то непонятно?

— Но то, что вы предлагаете, аморально! — воскликнул премьер.

Министр обороны, Жорж Дю Брек, пока помалкивал. Как будто колебался. И это было хорошо: в его сотрудничестве Фортье нуждался больше, чем в чьем бы то ни было еще.

— Нет, сэр. Аморально выбирать смерть. Я же предлагаю вам единственную возможность спасения от верной гибели. А возможность эта будет предложена весьма немногим.

Некоторое время все молчали.

Потом президент поднялся, глядя на Фортье:

— Вы недооцениваете ядерную мощь мира. Думаете, если мы потребуем, все вот так, запросто, загрузят свои авианосцы и торговый флот ядерным оружием и отправят во Францию? Да они сбросят его на нас!

Это возражение Фортье слышал еще десять лет назад, когда впервые предложил свой план, от глав некоторых государств помельче. Он улыбнулся:

— Вы держите меня за дурака, Анри? По-вашему, за десять лет я просчитал меньше, чем вы за эти несколько минут? Сядьте, пожалуйста.

Руки у Анри Гаэтана дрожали. Он нащупал подлокотник стула и медленно сел.

— Вот и славно. Естественно, все будут возражать, но вы недооцениваете присущий человечеству инстинкт самосохранения. Выбирая между мучительной смертью двадцати миллионов невинных детишек и утратой военной мощи, в конце концов, они выберут детей. Именно так мы и сформулируем выбор. Англичане, русские, немцы — все предпочтут остаться в живых, чтобы сразиться назавтра. Как и вы, надеюсь.

«Сейчас они осознают, что это — угроза каждому из них лично», — подумал он.

— Позвольте пояснить это следующим образом: меньше чем через восемнадцать дней баланс силы на этой планете разительно изменится. Направление задано, исход неизбежен. Франция избрана нами в качестве будущей мировой сверхдержавы. Как у ее лидеров, у вас есть выбор — либо содействовать этим переменам, выжить и остаться в руководстве, либо отказаться от них и умереть вместе с остальными.

Теперь они и впрямь поняли.

Министр обороны, наконец, заговорил:

— Могу я задать несколько вопросов?

— Пожалуйста.

— Соединенные Штаты, не говоря уж обо всех остальных странах, просто физически не смогут перевезти все свое оружие за четырнадцать дней. Его нужно будет эвакуировать из стартовых комплексов и складов, перевезти на Восточное побережье, погрузить на корабли и переправить через Атлантику.

— Разумеется. В список, который они от нас получили, входят все их межконтинентальные баллистические ракеты, ракеты дальнего действия, почти весь военно-морской флот, включая подводные лодки, и флот воздушный. Им придется принять экстраординарные меры, но ни от Штатов, ни от других стран мы не требуем ничего невозможного. Что же до Британии, Индии, Пакистана и Израиля, то мы потребуем весь их ядерный арсенал.

— А Китай и Россия?

— Китай. Скажем так — с ним проблем не будет. К Соединенным Штатам китайцы любви не питают. Они уже согласились и начнут переправку завтра — в обмен на определенные льготы. И станут примером для других. Русские — другое дело, но у нас имеются кое-какие инструменты урегулирования. Они пошумят, конечно, но уступят.

— Значит, у нас есть союзники.

— Можно сказать и так.

После этого откровения надолго воцарилось молчание. Потом заговорил Гаэтан:

— Главную угрозу по-прежнему представляют американцы. Допустим, они уступят. Но где Франция разместит… — президент повел рукой, — такое количество железа? У нас нет ни людей, ни места.

— Уничтожим его, — предложил министр обороны.

— Очень хорошо, Дю Брек. Превосходство определяется пропорциями, а не количеством, верно? Десять к одному — лучше, чем тысяча к пятистам. Больше половины этого железа мы затопим. Практически — принудительное разоружение. История еще может сказать нам спасибо.

— Глубоководье возле брестской военно-морской базы вы выбрали по этой причине?

— Среди многих прочих.

— А как мы сможем защитить себя от нападения при передаче оружия? — спросил министр обороны.

Вопросов этих Фортье ожидал и ответы на них подготовил столь подробные, что попросту не успел бы рассказать за время одного совещания. Инвентаризация оружия, подведение войск, предупреждающие удары… Им были рассмотрены в полном объеме и многие другие возможности. Но этим вечером его единственной задачей было завоевать доверие этих четверых человек.

— Две недели — время достаточное, чтобы перевезти оружие, но не перебросить войска. Атаковать нас смогут только с воздуха. Благодаря русским у нас будет возможность ответного удара, дабы такие атаки предотвратить. Единственной угрозой могут оказаться наши соседи — главным образом Англия. В следующие три дня наши позиции будут слабоваты, пока мы не передвинем войска для отражения наземных атак и не получим подкрепления из Китая. Однако мир войдет в политический штопор, и общее замешательство выиграет нам необходимое время.

— Пока они не узнают, кто сейчас за все это в ответе.

— Их заверят, что правительство Франции действует по принуждению. Кроме того, у них не будет гарантии, что, напав, они добудут антивирус. Мы же не станем хранить его в скляночке в нашем парламенте, на виду у всего мира. Где он находится, буду знать только я.