Томо знала, что любая ее фраза, адресованная пассиям господина Сиракавы, будет немедленно донесена до ушей хозяина. Стараясь избегать конфликтов, она не вступала в пререкания с Сугэ и Юми, не вмешивалась в их дела. Но именно это мрачное молчание госпожи, ее настороженная бдительность и неусыпное внимание к повседневным мелочам давили на Сугэ, опутывали тайными, незримыми, но очень прочными узами.

Скрытая тирания хозяйки влияла на жизнь всех домочадцев, но Сиракава был доволен результатами и не пытался что-либо изменить.

Порой Сугэ размышляла о том, как сложилась бы ее судьба, если бы хозяйка куда-нибудь исчезла. Но она прекрасно понимала, что никогда не заставит Юкитомо избавиться от жены. Да, в сексуальном плане Томо больше не интересовала хозяина, но она оставалась для него бесценной и незаменимой помощницей, занималась всеми делами семьи, дома, самого Юкитомо. Его доверие к ней было безграничным и незыблемым. Более надежного и преданного руководителя и надзирателя он и представить себе не мог.

Если бы Сиракава, поддавшись на уговоры наложницы, вздумал расстаться с женой, Сугэ не справилась бы с хозяйскими обязанностями. Да и к чему изводить себя напрасными желаниями, думала она. Намного проще и спокойнее оставить все как есть и смиренно влачить свое существование в нарядной темнице под неусыпным надзором госпожи Сиракавы.

Вот если бы госпожу внезапно настигла смерть… Да, тогда все сложилось бы по-другому. О, вот бы случилось что-нибудь неожиданное и непредвиденное! Она, Сугэ, воспрянула бы духом, вздохнула полной грудью, как если бы мрачная, гнетущая тьма, сгустившаяся над ее головой, развеялась в мгновение ока.

Чудовищные мысли уже не раз ядовитой паутиной обволакивали душу Сугэ, но чувство вины и страха заглушало голос мстительного отчаяния и злобы. Она ощущала неимоверную усталость от постоянной внутренней борьбы. Казалось, силы мрака овладели всем ее существом.

Загнанная в тупик, Сугэ понимала: сложись ее судьба иначе, она не изведала бы ужаса одержимости злым духом. Где-то глубоко-глубоко в недрах ее естества пробудилась к жизни та часть ее натуры, которая до сих пор ничем не проявляла себя ни в словах, ни в деяниях. Тихая, слабая, безвольная, наполненная скорбью и болью, эта сущность лежала, темная и холодная, как выпавший ночью снег.

Юми, оказавшись в плену тех же самых жизненных обстоятельств, сумела сохранить душевную чистоту. Осознание этого вызывало в Сугэ еще большую досаду, зависть, ненависть.

Юми, прекрасная в своей безмятежности, вот-вот вольной птичкой упорхнет из золоченой клетки и взмоет в небеса. А она, Сугэ, так и останется в адской трясине…

Сугэ безумно завидовала подруге, но вовсе не ее браку с Ивамото. Юми удалось сделать, казалось бы, невозможное – перехитрить судьбу!

Сугэ молчала. Не было смысла что-либо объяснять.

– Не надо, не плачь, мне тоже станет грустно, – тихо сказала Юми и погладила ее по плечу.

Сугэ подняла голову: близко-близко в ночной полутьме белело худенькое лицо, на ресницах миндалевидных глаз сверкали слезы. «Милая Юми, она совершенно не понимает, что со мной творится», – подумала Сугэ, жгучий румянец опалил кожу, в глазах защипало, и по щекам медленно поползли слезы тоски и печали.

– Знаешь, когда я думаю о нас с тобой, то прихожу к выводу: наши судьбы каким-то мистическим образом связаны, – рассуждала Юми. – Сама посуди: не часто встретишь двух женщин, двух наложниц одного мужчины, которые десять лет прислуживают своему хозяину и при этом умудряются хорошо друг к другу относиться и никогда не ссориться. А что, если когда-то… ну, в предыдущей жизни, мы были сестрами?

– О, я в этом уверена, – пресекающимся от волнения голосом проговорила Сугэ.

– Если в книге или пьесе действует наложница – это всегда отрицательный образ, правда? Из-за нее страдает законная жена, возникают проблемы с наследством и тому подобное. Но с нами все было иначе. Мы всегда были хорошими и послушными. Я лично так считаю, а ты?

– Счастливые наложницы… Но все равно, даже если мы станем всем рассказывать о нашей жизни, никто не поверит.

– А мне безразлично, что думают другие люди. Мы с тобой смогли мирно прожить бок о бок целых десять лет! Согласись, это само по себе уже о чем-то говорит. Получается, не такие уж мы и плохие.

– А я вот что думаю: мы познали любовь такого зрелого мужчины, как наш господин, – не могу сказать, что мне это не по душе, – но если бы мы встретили своего ровесника и по-настоящему его полюбили, это было бы чем-то совсем иным. – Сугэ замолчала. Она вдруг осознала, что ни за что бы не отважилась на такое признание, если бы Юми никуда не уезжала. Как будет замечательно, если Юми все-таки выйдет замуж за Ивамото и на правах старой знакомой сможет посещать дом Сиракавы! Тогда она, Сугэ, получит возможность более открыто общаться с подругой. Ей показалось, что яркий солнечный свет проник в мрачные тайники ее души и озарил все вокруг теплым сиянием. – Юми, а ты заметила, что хозяин теперь постоянно печется о своем здоровье? Полощет горло, промывает глаза… Внешне он, конечно, выглядит неплохо, но возраст берет свое. Вот увидишь, пройдет еще немного времени, и он вообще потеряет интерес к женщинам.

– Да, наверно. Но сейчас всей душой и телом он рвется в Цунамати. Как же он наряжается, прихорашивается, когда собирается туда! Он хочет вернуть себе молодость. Одного не могу понять: что за человек молодой хозяин? Странный он все-таки какой-то! Наш господин, приезжая в Цунамати, одаривает Митимасу деньгами, подарками, и тот в приподнятом настроении отправляется кутить. С ума можно сойти! Любой другой мужчина на его месте заподозрил бы неладное, но этому все невдомек. Мне даже жаль его немного, хотя… Он ведь не совсем нормальный, да?

– Может быть, но ребеночка все-таки сумел сделать.

– Да никто толком не знает, чей это малыш. Одним словом, ведут себя хуже животных! Это мое личное мнение! – Голос Юми звенел от глубочайшего презрения. Правда, безнравственность всей истории мало ее трогала. Она никого не осуждала. Зато ее замечание необычайно взволновало Сугэ.

– Нет, что ты, это ребенок Митимасы! Ну, все так считают. По словам нашей госпожи, Сиракава уже давно не может иметь детей. И мне так кажется. Сама-то я не очень крепкая и сильная, а вот ты выйдешь замуж и обязательно нарожаешь детишек.

– Наверно, ты права. Но вообще-то совершенно не важно: может человек иметь детей или нет. Суть его от этого не меняется, верно?

– Нет! – взорвалась Сугэ. – Ты не должна так говорить и думать обо мне… словно я не способна ничего для себя сделать! Ты уедешь отсюда… а я… здесь останусь… навсегда… Как ты можешь быть такой нечуткой?! – Гневно сверкая глазами, она схватила Юми за руку и изо всех сил сжала ее тонкие пальцы.

Юми вернулась к своим родным. А спустя два месяца она невестой вошла в дом родителей жениха в квартале Тамура.

Стоял сезон дождей. День бракосочетания выдался серым, ненастным. Когда госпожа Сиракава возвращалась домой после торжественной церемонии, дождь уныло барабанил по поднятому верху коляски рикши.