– Как бы в порядке, – отвечаю выражением, которое Прия ввела в лексикон команды. Стискиваю ее в ответ и целую в щеку. – Просто будь собой. Это поможет сильнее, чем тебе кажется.

– Это ужасно.

– Да, ужасно.

Она нежно смеется и слегка подталкивает меня к выходу:

– Знаешь, я рада, что у него есть ты.

– У него есть мы все. Ну, знаешь, не в том смысле, что он владелец гарема…

Она смеется еще громче и отворачивается.

Прия Шравасти – чрезвычайно коварная личность. Это не плохо – уж точно не мне ее за это судить, – однако она очень, очень коварна: в основном по отношению к любимым людям. Зная, сколько уходит у Брэна на дорогу от дома Вика до моей квартиры с учетом времени на прощание со всеми остальными и конкретно с Брэном, на подъем по лестнице, переодевание в пижаму и раскладывание кровати или дивана, Прия присылает сообщение ровно в тот момент, когда я чувствую себя достаточно комфортно, чтобы постараться выкинуть прошедший день из головы. Назвала бы это совпадением, но для случайности такое происходит слишком часто.

В сообщении только ссылка без пояснений. Кликаю по ней и читаю «всплывшую» статью. Будущий жених и шафер – брат невесты – по пути в церковь на свадьбу остановились при виде дорожного происшествия. Отправившийся на экскурсию на выходные школьный автобус столкнулся с грузовиком. Они вышли из машины помочь детям – некоторые были ранены и все поголовно перепуганы – выбраться из автобуса, когда в грузовике взорвался газовый баллон. Невеста едва успела надеть свадебное платье, когда позвонил прибывший на место происшествия патрульный. Она стала вдовой за час до того, как стать женой, а заодно лишилась и брата.

Это длинная статья. Там описано горе невесты, способы, которыми она постепенно начала справляться с ним, что мешало ей двигаться дальше и обо что она спотыкалась. И еще несостоявшаяся невеста говорит о платье: как она ненавидела один только его вид, но не могла избавиться от него.

Как я уже сказала, Прия коварна…

В итоге в день гипотетической пятой годовщины свадьбы эта женщина взяла платье, разрезала на полоски, взяла краску для ткани, написала на каждой полоске по предложению и бросила все в чашу, из которой их можно вытягивать случайным образом.

Сегодня ты можешь погрустить; полистай альбомы.

Испеки и раздай кексы.

Отшлифуй и покрась облупившуюся скамейку.

Купи два букета. Один оставь себе – ты его заслуживаешь. Другой подари тому, кому он пригодится.

Распакуй последние подарки на свадьбу. Пора.

Там десятки полосок с инструкциями – от дурацких и милых до трогательных и трудновыполнимых, однако у всех есть нечто общее: «Оплачь прошлое и двигайся дальше. Будь к себе добра».

Всего через пару минут после того, как заканчиваю читать статью, приходит очередное сообщение от Прии:

Что заставляет тебя держаться за прошлое?

Не знаю. Правда.

Каждый раз, когда я пытаюсь разобраться в этом, у меня не получается. Просто не получается. Понятия не имею, почему я не в силах избавиться от чертова платья и почему мне кажется, будто хранить его – значит предотвратить некую беду.

А вот Прия знает причину и не подталкивает меня дальше, чем следует. Но, засыпая рядом с плюшевым мишкой в плаще ФБР, сидящем на подушке, уже давно ставшей подушкой Брэна, я думаю о первой полоске с инструкциями: Сегодня ты можешь погрустить.

Кто из нас позволяет себе просто сидеть и поддаваться подобным эмоциям, вместо того чтобы попытаться взять их под контроль или отбросить прочь?

* * *

Через, увы, совсем немного часов будильник поднимает меня с постели. В голове неприятное ощущение расплывчатости окружающего мира. В конце концов приходится выпить полпакета апельсинового сока, прежде чем сладкое вводит меня в состояние, близкое к бодрствованию. А еще рука дрожит и трясется, когда я пытаюсь застегнуть рубашку. Да, день начинается просто замечательно…

Когда я вхожу в конференц-зал с коробкой выпечки в руках, Гала сидит там и подключает к своей системе уже третий монитор. Нет, не монитор, а телеэкран.

– Доброе утро, – бормочет она, зажав в зубах два провода.

– Ты сегодня рано.

– Не могла заснуть. – Гала вздыхает. – Все думала о делах детектива Мэтсона. В итоге сдалась и пришла сканировать его материалы, чтобы сделать к утру презентацию. – Гала вынимает изо рта провода и втыкает в монитор. – Мы можем передать ее на телеэкран, чтобы все посмотрели одновременно, пока Мэтсон вводит в курс дела агентов Уоттс и Дерн.

Бросаю на стол коробку с кексами. Дама в булочной посмотрела неодобрительно, когда я попросила кексы, однако оставшиеся со вчерашнего дня были еще достаточно свежи для продажи. И, возможно, когда я решала, что брать на завтрак, на меня повлияла прочитанная накануне вечером статья. Беру один – предположительно с клубникой и лимоном – и осторожно разворачиваю обертку.

– Прежде чем начну: пойми, я прекрасно осознаю, что мои слова несколько лицемерны и что эта проблема есть у меня и у всех членов команды. Тем не менее я должна дать тебе совет и указать цель, к которой надо стремиться.

Гала смотрит на меня и моргает.

– Расследования производят такой эффект, особенно на новичков. Они сидят в голове, не хотят уходить, и внезапно обнаруживаешь, что бросаешь на них все силы, даже когда сил нет.

– Да. Именно такое ощущение.

– Чтобы найти своего рода баланс, требуется время. Иногда у тебя будет получаться лучше, чем у других. Твоя идея хороша и, вероятно, окажется полезной, но это не значит, что ты поможешь расследованию всегда, в любой момент.

– И как ты с этим справляешься?

– В смысле – когда случайно не засиживаюсь над делом на всю ночь?

Гала смеется и опускается на стул.

– Точно.

– Держу возле кровати сборник кроссвордов. Если после решения пяти штук желание заняться делом не унимается, сдаюсь и иду работать. Наверное, примерно в шестидесяти процентах случаев мне удается остаться в постели и выбросить все из головы – по крайней мере в достаточной степени, чтобы отдохнуть, даже если заснуть не получится. Рамирес поступает так же с логическими загадками. Эддисон просматривает записи каждого бейсбольного матча, какой только найдет. Кирни смотрит отвратительные документальные криминалистические фильмы – их показывают, только когда нормальные люди уже спят.

От этих слов Гала хихикает, а тени под глазами частично исчезают.

Вгрызаюсь в кекс – точнее, пытаюсь. Нанесенная сверху глазурь размазывается по носу. Едва успеваю отвести руку с кексом в сторону, прежде чем чихнуть.

– Будь здорова. – Гала смотрит на кекс. – Выберешь другой?