– Я упала с велосипеда, мисс Фуллер. Этот добрый человек помог мне добраться сюда.

Мисс Фуллер с подозрением посмотрела на молодого человека.

– Ах да, это Серджио. Он помогает в саду. И он… итальянец, – сказала она таким тоном, словно его национальность все объясняла. – Серджио, можешь идти, – распорядилась она и махнула рукой, будто хотела спугнуть стаю птиц.

Серджио снял шляпу и низко поклонился мисс Фуллер, а затем и Имоджен.

– К вашим услугам, – сказал он низким мрачным голосом.

В школьном медпункте Имоджен помазали ногу йодом и перевязали. К середине дня она с трудом могла согнуть ее, поэтому получила освобождение от физкультуры и обязанностей школьной старосты. В четыре часа дня, выходя из школы, Имоджен обнаружила, что ее велосипед стоит около стены рядом со входом. Она решила, что его оставил там Серджио. Неожиданно Имоджен подумала, что этот красивый темноволосый мужчина чем-то напомнил ей Тайрона Пауэра из «Знака Зорро» – они с Джой недавно посмотрели этот фильм. По словам Джой, Тайрон Пауэр был просто «красавчиком», и Имоджен была с ней согласна. Она положила свой рюкзак в корзину, прикрепленную перед рулем велосипеда, и забралась на сиденье, но, начав крутить педали, Имоджен почувствовала такую сильную боль в колене и голени, что сошла на землю и медленно захромала к воротам, катя велосипед рядом с собой.

Из огорода вышел Серджио.

– Еще раз здравствуйте! – окликнул он ее. – Как ваша нога? Все еще болит?

– Болит… и довольно сильно.

– Позвольте вам помочь, – предложил он, забирая у Имоджен велосипед.

– Мисс Фуллер сказала, что вы итальянец.

– Si… то есть да.

– И как вы оказались здесь, в Озерном крае? – спросила Имоджен.

– Мой самолет сбили.

Имоджен посмотрела на него с непониманием.

– Я служил в военно-воздушных силах, – объяснил Серджио.

– Ой, – весело сказала Имоджен, – какое совпадение! У меня есть друг в ВВС. – Ее щеки покраснели. – Как глупо с моей стороны… я забыла уточнить, что он служит в ВВС Великобритании.

Итальянец улыбнулся.

– Но вы ведь не пленный? Потому что вы работаете в саду, а это не очень похоже на тюремное заключение, правда?

– Сначала я был в лагере, но им нужны люди, которые трудились бы на фермах или в каменоломнях. Мне всегда нравилось работать в саду или на ферме, мой отец был фермером, вот я и оказался здесь.

– Вы хорошо говорите по-английски, – заметила Имоджен, удивившись, что итальянский фермер так хорошо владеет иностранным языком.

– Я учитель. – Серджио словно прочитал ее мысли. – В Турине я преподавал в школе английский.

На перекрестке, где начиналась основная дорога, он подержал велосипед, пока Имоджен садилась на него.

– Где вы живете? – спросил Серджио.

– В Кесуике. Это примерно в двух милях отсюда.

– Вам нельзя ехать так далеко. Подождите. Я найду кого-нибудь, кто вам поможет.

– Вы так любезны! – крикнула она ему вдогонку, когда он побежал по дороге.

Через несколько минут Серджио вернулся. За ним на грузовике ехал Джимми, главный садовник.

– Здравствуйте, мисс, – сказал Джимми, выпрыгивая из машины. – Что, боевая рана?

– Да, так и есть. Но этот милый человек мне очень помог.

– Забирайтесь в кабину. Серджио погрузит ваш велосипед в кузов, а я подвезу вас до города.

Устроившись в кабине грузовика, Имоджен махнула Серджио рукой на прощание, и они с Джимми поехали в сторону Кесуика.

– Этот человек… он военнопленный? – спросила Имоджен.

– Да. Нам прислали парочку. Видите ли, у нас тут не осталось молодых мужчин, некому выполнять тяжелую работу. Серджио бо́льшую часть времени работает на местной ферме, но нам разрешили приглашать его на несколько часов в неделю. Без него я бы не справился – он ухаживает за огородом вместо меня.

– Он ведь милый, правда? По крайней мере, он мне таким показался.

– Да, Серджио нормальный. Как я понял, он не большой поклонник Муссолини или Гитлера. На самом деле он учитель, а ему приходится прозябать, работая в саду. Но он хороший парень.

Через несколько дней после падения с велосипеда Имоджен неожиданно получила письмо от Дуги.

Дорогая Имоджен!

Спасибо за твои письма. Прости, что не ответил тебе раньше: твои письма очень долго шли, и потом я никак не мог выкроить время, чтобы написать ответ. Я был немного занят… Если честно, тут просто настоящий ад. Мне нельзя писать тебе, где я, но тут горячо. Можешь мне поверить. Горячо, грязно и страшно.

Так странно вспоминать тебя и Озерный край с его дождями, озерами и чистой травой. Я очень скучаю по нему. Скучаю по тебе. Я думал, что, уйдя в армию, стану настоящим мужчиной, но, по правде говоря, здесь я почти все время чувствую себя напуганным мальчишкой. Я часто вспоминаю тебя и скучаю по тебе: по твоей мягкой коже, шелковистым волосам, твоему смеху. Я не прошу дождаться меня – это было бы нечестно. Но я очень надеюсь, что когда-нибудь мы еще увидимся.

С любовью, Дуги

Целую!

Письмо привело Имоджен в замешательство. Было ясно, что Дуги по-прежнему любил ее. И хотя он проявил благоразумие и написал, что она не должна его ждать, теперь Имоджен в какой-то степени чувствовала на себе ответственность за его счастье. Она не знала, стоит ли ей отвечать Дуги. Он написал, что скучает, но она не могла сказать ему того же, при этом не обманув. Она не станет ему лгать и притворяться, что любит его. Если она кого-то и любила, пускай и безнадежно, то это был Фредди, который сейчас находился в тысяче миль от нее и готовился в Канаде стать пилотом.

Имоджен понимала, в какой двусмысленной ситуации оказалась. В ее жизни было двое мужчин: храбрый мальчик-солдат, на чью любовь она не могла ответить, и красивый летчик, которого она обожала, но который, судя по всему, не поддавался действию ее чар.

Во время последнего семестра в школе Имоджен решила позабыть о своих увлечениях и сосредоточиться на подготовке к экзаменам. К счастью, ее приняли в Архитектурную школу в Ньюкасле, и она с нетерпением ждала начала новой жизни взрослой женщины, которая будет сама делать карьеру. Ее подруга Джой решила, что после школы пойдет учиться на машинистку и стенографистку.

Днем, сдав последний экзамен, они гуляли по берегу озера и лежали на траве под плакучей ивой, слушая ритмичный плеск воды и ленивое жужжание пчел.

– Ах, Джинни, – сказала Джой, – разве это не чудесно? Больше никакой школы! Никакой формы! Наконец-то мы стали взрослыми!

– Да, наверное, – согласилась Имоджен, – хотя я пока что не