Еще один наполеоновский «максимум»: «На войне нужны простые и точные решения».

Но для принятия простого и точного решения нужна большая аналитическая работа. И М.И. Платов постоянно анализировал действия противника и старался предугадать его последующие шаги. Вот отрывок из рапорта М.И. Платова П.И. Багратиону от 1 июля 1812 г.: «Неприятель, чтобы сильно стремился в бой, сего не видать, а по всему приметно, что заводит остановку и имеет какой-нибудь особый план свой».

Особое внимание исследователей всегда привлекало чудесное спасение остатков наполеоновской армии на Березине. Подошедшая с Дуная армия адмирала Чичагова перекрыла французам дорогу и заняла на ней ключевой пункт — город Борисов. С севера, с петербургского направления, двигался корпус Витгенштейна. С востока на французов наседал Платов. Основные силы Кутузова находились верстах в ста юго-восточнее места, где должна была произойти развязка.

М.И. Платов заранее, 12 ноября, связался с Витгенштейном и высказал в письме уверенность, что французы будут прорываться через Березину на Вилейку, севернее Борисова. «У нас слухи есть будто бы Минск Чичаговым занят, а с сим словом меня извещают, будто бы часть его корпуса разбила корпус Домбровского даже у Борисова. О Вашем же сиятельстве сказывают мне, будто бы аванпосты Ваши будут ночевать у Бобра. Не знаю, какую посему дорогу может взять Наполеон как не на Вилейку? Я с моими войсками на походе к Крупкам, около которого буду ночевать. Главная же армия наша шестой день назад была в Романове».

Практически за два дня до того, как французы, обманув Чичагова, начали переправу, Платов правильно указал направление и место их переправы.

О том же и тогда же он писал Кутузову: «По всему кажется, неприятель от Борисова должен поворотить на Вилейку».

Командование и «партнеры» не вняли платовским «прогнозам», и 15 ноября, когда Наполеон уже вырвался из ловушки, Платов иронично написал Витгенштейну: «Распоряжения Ваши на поражение неприятеля полезны и похвальны».

А М.И. Кутузов, судя по переписке, и вовсе «проморгал» переправу Наполеона через Березину. 18 ноября, когда Наполеон был уже далеко, Кутузов, отставший с основными силами армии, спрашивал у Платова: «Получил я, кроме Вашего рапорта от 16-го числа, и рапорт от адмирала, и по сю пору еще в неизвестности; по рапорту Павла Васильевича, казалось бы, что неприятель еще нигде Березы не переправился, а по Вашему думать можно, что уже он реку перешел; и мне весьма бы нужно было о сем ведать».

Ситуация повторилась во время «Битвы народов» под Лейпцигом.

5 октября 1813 г., в день затишья, М.И. Платову исход сражения уже был ясен. Он беспокоился, что Наполеон, потерпев поражение, сможет уйти из Лейпцига в сторону Эрфурта, и просил направить его с казаками перекрыть это направление.

5 октября М.И. Платов рапортовал М.Б. Барклаю де Толли: «По случаю сближения всех наших армий к одному пункту, и стеснения оными противной армии от Галле, Дрездена и Борны, когда не предлежит неприятелю вероятно свободнейшего ходу иначе, как на Эрфуртскую дорогу, то не будет ли согласно с мнением Ваше го высокопревосходительства, дабы я с войсками моими двинулся как в преграждение его пути, так и для действия противу резервов неприятельских, которые бы ему могли от Эрфурта сюда подходить. Впрочем, генеральный план действий всех армий укажет, может быть, мне чрез Ваше высокопревосходительство те пункты, на которые мне будет нужнее действовать, о чем и буду я иметь честь ожидать разрешения Вашего высокопревосходительства чрез сего посланного».

Но командование Платову не вняло.

М.Б. Барклай де Толли М.И. Платову 5 октября:

«Господину генералу от кавалерии графу Платову

На представление Вашего сиятельства под № 39 спешу отозваться, что Вы с вверенными Вам войсками должны впредь до повеления оставаться на занимаемом Вами пункте и действовать на неприятеля как можно решительней, а особенно когда прибудет на сей же пункт генерал Беннигсен».

6 октября М.И. Платов вместе с генералом Беннигсеном атаковал Лейпциг с юго-востока, а 7-го разбитый Наполеон ушел из города именно тем путем, на который указывал Платов.

В русской армии зачастую бывали случаи, когда казачьих военачальников ставили в подчинение младших по званию «русских» командиров. Казаки это, естественно, переживали. А.К. Денисов, попав под начало П.И. Багратиона, «молча переносил, как всегдашнюю участь казаков. Притом же я обнадеживался, что военные дела представят мне случай заслугами найти право старшинства».

Но дело здесь было не в нарушении принципа старшинства, а в том, что «русские» военачальники иногда просто не умели правильно использовать казаков. Как вспоминал А.К. Денисов, «…не имея твердых и утвержденных государями и военного коллегиею правил, …войсковые и полковые начальники… делали каждый свои предложения и заключения,…многие не знали даже и того — для чего принято иметь всегда впереди полков полковые знамена, а также, что одни называли казачьи сотни — эскадронами, другие — ротами; одни строили полки — во фронт, другие — в линию, казаки же, приученные строиться лавою, не понимали значения фронта или линии, не знали, что считать лучшим, сожалели и смущались, что не по древнему обычаю ими управляют…».

Бывало, что казаков просто губили, заставляя стоять под ядрами, нести бессмысленные потери без нанесения хотя бы ответного ущерба противнику. А.К. Денисов вспоминал одни эпизод: «Полк мой стал… во фланге, несколько уступя назад, и частью был прикрыт малым возвышением. К нам швыряли поминутно ядра, от которых казаки мои не могли стоять спокойно и часто просили, чтоб их весть в атаку..».

Ведущие военные теоретики прекрасно понимали сильные и слабые стороны казачества. «Опыт показывает, что атаки отрядов нерегулярной конницы могут привести к разгрому лучшей кавалерии частичными наскоками, — писал Жомини, — но он также демонстрирует, что в обычных сражениях на нерегулярную конницу нельзя положиться в том, от чего может зависеть судьба войны. Такие атаки являются ценными дополнениями к атаке кавалерии в строю, но сами по себе они не приведут к решающим результатам».

Денис Давыдов критиковал неправильное использование корпуса МИ. Платова в 1807 г.: «До марта месяца он находился в авангарде главной армии. От 1 (13) марта до 24 мая (5 июня) он составлял при Пассенгейме связь главной армии с корпусом, действовавшим на Нареве, а потом, до Тильзита, он не выходил из состава боевой линии той же главной армии; Какая произошла из этого польза? Никакая или весьма скудная! Казацкое войско било, было бито, нападало, отступало и, наконец, отступило до Тильзита вместе с прочими войсками армии… Но боже мой! Какое представлялось ему поле для развития его природной удали!

Если бы впоследствии, вместо того чтобы… заниматься около трех месяцев пустыми перестрелками с новоизбранными польскими войсками, параллельно против них стоявшими,… казаки наши, разделясь на партии, предприняли бы поиски… на сообщение главной французской армии…