– А вот тут неизвестно. Сурверы народ скрытный большей частью. Оно и понятно – многие мечтают добраться до их добра. И между собой они не дружат. Одиночки. Выживальщики одиночки с верными компаньонами. Но ходят-бродят в городе слухи про пасущегося на травке золоторого оленя со стальной задницей, про русалку златоволосую, про черную огромную сову с человечьим лицом и янтарными глазами. И знаешь – я верю. Раз безумно звучит – значит, правда.

– Мишка, кукла, олень, сова, русалка – повторил я – Ладно. И нахрена они?

– Так ведь одиночество чтобы хоть немного скрасить – так я думаю. Сурверы в бункерах считай заперты. Условия у них такие – жизнь сытая, но тюремная. Они прилежно отыгрывают сценарий одиночного выживания после глобального конца.

– Что?

– Да хрен его знает. Не я придумал. Просто повторил тебе сейчас то, что сказал мне старый Джон Доус, поглаживая по заднице висящую на нем куклу. И сказал он именно так – они мол прилежно отыгрывают сценарий одиночного выживания после глобального конца. И добавил с ухмылкой, вокруг себя рукой обведя – вот тут сейчас все сразу. Холод, черный снег, верещание Гейгера и мертвые тела вповалку. Сказал он так, передал нам ящик с наградными консервами… и въехал обратно в свой бункер. Это был последний раз, когда я видел сурвера живьем.

– Въехал в бункер?

– Ну на лифте. Там из крыши бункера выдвигается такой цилиндр стальной вроде лифта. С дверкой сдвижной. Такой вот выход из бункера для сурвера на поводке.

– На поводке?

– Я же говорю тебе, Оди – они пленники наказанные Матерью за обман. У них поперек пояса стальной обод с тоненьким таким тросиком метров в десять ну или пятнадцать – при мне не натягивался. Тросик – ерунда. Плевком перебить можно. Но вот на пояске стальном нехорошо так что-то красным мигает. Смекаешь?

– Бомба?

– Ага. Она самая родимая. А длина тросика… сам смекнешь?

– Настолько можно удаляться от родного бункера?

– В точку. Они пленники королевских кровей, наказанные за обман.

– Что за задания они выдают?

– Разные. Как я понял все задания, что получаем мы по Зомбилэнду – от них. Они там правят. И они обязаны блюсти там чистоту и порядок. Смекаешь?

– Но платят кронами.

– Они и платят. И консервами. Еще они же оплачивают доставку своих запасов доверенным сквадам.

– Вот этот нюанс поясни.

– Да тут все просто. Жратва. Питье. Лекарства. Им это все ведь не с неба падает и не по конвейеру подается.

– Почему? Как раз логично. В бункере обязаны быть свои запасы.

– Да хрен там. Может и есть запасы, но сурверы живут долго. А жрать каждый день надо.

– И поэтому?

– И поэтому раз в месяц Мать каждому сурверу шлет посылку. Большой стальной ящик с хитрыми запорами. Оформляется все как задание для полного сквада уровня не ниже героев первого ранга. Сквад доходит до подвального склада первого больничного корпуса, принимает там тяжеленную мать ее посылку и тащит к сурверу. Задание засчитывается выполненным. В благодарность сурвер, помимо денежной награды, добавляет что-нибудь от щедрот. А щедроты бывают смачные!

– Например?

– Вот у тебя игольные картриджи какой емкости?

– Разные есть.

– Но объемом в тридцать игл нету ведь?

– Нету – признался я – Хм…

– А картриджи с иглами повышенного калибра? А блоки для модернизации игстрела? А особые заряды для аптечек? А консервы поразительные? Ты вот тушеное в ананасах акулье мясо пробовал?

– Хрен его знает.

– Вот! И я сука не пробовал… а герои бывает, что жрут… Ну ты понял к чему я веду? Если нет, то я поясню – с сурверами надо дружить! И тогда не только быстро поднимешься в статусе, но и кронами разживешься и снаряжение будет отменным. Не страшно в Кронтаун идти. Осознал, гоблин?

– С сурверами надо дружить.

– Ага. Так что, если встретишься с психованным Джоном Доусом – скажи пару добрых слов и его резиновой жене. Он оценит и зачтет.

– Вы тут сука все на голову трахнутые – сказал я искренне.

– А то ж! Может и трахнутые! Зато консервы от Джона вполне настоящие, непросроченные и вкусные. Так что от тебя не убудет, если ты скажешь «здрасте» кукле с еще влажным ртом.

– Огнемет – буркнул я – Только он поможет с этим.

– Ты поймешь. А потом примешь правила игры – старик дернул плечом – Все так делают. Таковы правила Зомбилэнда, гоблин. Здесь все безумно. Но где иначе?

– Но где иначе – повторил я и заглянул в блеклые стариковские глаза – Если везде так же – то нахрена жить?

– Тебе причину назвать? Их море!

– Например?

– Например я вот мечтаю попробовать тушеное в ананасах акулье мясо. Смекаешь?

– Так себе мечта для этого безумного мира – хмыкнул я.

– А и пусть! Но ты ведь сам этого хотел, верно? Пожить в безумии…

– С чего ты это взял, старик?

– А с того, гоблин ты мутный, что хоти ты спокойной житухи – сидел бы в родной прибрежной деревушке Музейного Обода, свесив ноги с пирса и, глядючи на море светлое, посасывал бы самогончик, зажевывая копченой рыбкой и ожидая вечерка, чтобы доказать жене что еще ого-го какой мужик. Разве у добросов плохая жизнь? Разве безумная?

– Ну…

– Вот и не нагнетай, гоблин. Ты сам сюда рвешься, сам тянешься к крови и боли. Многие из тех, кто пришел сюда за статусом и славой, получили пару раз по харям и поняли – не по ним такое веселье. Затосковали по родному покою и вернулись в деревни родные. А еще… так, между нами, мужиками…

– Ага.

– Ты про эльфийские слезы слышал?

– Нет.

– Мелкие такие полупрозрачные зеленоватые капельки. Даже форма капельная. Но по сути таблетки. Наркота. Дарит мягкий долгий кайф. Но тем, кто ходит в Зомбилэнд таблетки эти противопоказаны. Знаешь почему?

– Почему? – склонил я голову, незаметно проводя ладонью по карману, где хранился пакетик с серыми таблетками.

– Потому что воспоминания из прежней жизни на время возвращают. И пока ты в воспоминаниях мыслями, тело твое лежит тушей безвольной и делай с ней что хочешь.

– Даже так…

– Все же слышал ты о таком. По харе видно.

– Приходилось – не стал я спорить – Только под другим названием.

– Мир велик. Названий много. Суть одна – на время оживляет подохшую нашу память. Ворошит ее как муравейник пылающей палкой. И вот я о чем – попал мне как-то в руки десяток слезок. Подфартило. Ну и начал я время от времени закидываться ими. Штук пять проглотил за десяток дней. А оставшиеся поменял на новые пластины к броне и кой чего еще по мелочи.