Деньги…

Мясо и деньги…

Нам нужно три центнера третьесортного живого мяса и под пару сотен крон. На первое время этого хватит. И не думаю, что в этом оживленном местечке полном разгорающихся, тухнущих и уже разбитых надежд возникнет проблема с деньгами и мясом. И того и другого здесь полным-полно. Главное узнать, где копать…

– Эй! Эй!

Сначала я увидел плотную толпу между двумя торговыми бараками и еще десяток гоблинов, разлегшихся на краях двух крыш и свесивших любопытные хари вниз. Затем увидел спешащего ко мне однорукого мужика с кокетливой челкой. Когда он подошел ближе, я понял, что кокетливость вынужденная – у него в свое время сорвали скальп с большей части головы. Остался длинный клок серо-черных волос над лбом. И хрен поймешь – то ли крашеные волосы то ли седина такая через волосину… Мужик так торопился мне навстречу, что споткнулся и вместе с очередным «эй» злобно прорычал «жопа!».

– Я понял – кивнул я – Тебя зовут «Эй жопа!». Эйжоп для краткости.

– А? Что? – удивленно выпучился мужик – Я Карл.

– Че ты хотел, Эйжоп?

– Эйжоп – проскулила горбатая бабенка, торопливо ковыляя вдоль фасада барака в сторону платформы – Су-у-ука-а-а-а…

– Не вздумай это повторять, Любва! – завопил мужик, ткнув в ее сторону пальцем – Не вздумай! Вспомни как я поделился с тобой едой!

– Ну да… обглоданной жопой кролика… и не бесплатно… забудь, Эйжоп.

– Сука! – буркнул Эйжоп, повернул харю ко мне и укоризненно пробубнил – И что ты наделал, чемпион? Что за кусок говна другу под ноги? Нехорошо!

– Че ты хотел, Эйжоп? – повторил я.

– Карл! И я хотел одного – сделать тебя богатым и знаменитым всего за час! Или даже быстрее! Что скажешь? – на лице Эйжопа появилась ослепительная улыбка – Интересно?

– Ага. Интересно. Там в толпе кому-то морду бьют сапогами, да? Я слышу знакомое чавканье…

– Точно! Абсолютно легальные и честные поединки новичков! До боя допускаются только те, кто еще не получил статуса претендента. Но те, кто силен духом и телом! Те, кто…

– Условия, Эйжоп, условия…

– Карл! Условия просты – платишь серебряную крону и входишь в бой. Если победишь, то возвращаешь свою крону и сверху еще десятка от достопочтимых устроителей. За победу во втором бою и следующих уже будешь получать по двадцатке полновесных крон прямо в мозолистые лапы. Что скажешь? У такого крепыша как ты булки звонки, а между ними наверняка завалялась хотя бы одна блестящая монетка…

– Завалялась – кивнул я и зашагал к толпе – Условия боя?

– Раздеваешься до трусов – и вперед. Никакой обуви. Никаких перчаток или бинтов. Чуть слюнявую и еще теплую сублингвальную защиту для пасти мы выдадим.

– Че?

– Капа с нас.

– Еще условия?

– Яйца противника не бьем, не гладим, не целуем. Глаза и горло не трогаем, хотя придушить слегка не возбраняется. Волосы не выдираем ни на какой части тела.

– Даже из жопы?

– Особенно оттуда, доброс. А ты мне нравишься! Как тебя зовут?

– Оди.

– Доброс Оди…

– Гоблин Оди.

– Так и представить благочестивой публике? Или же обозвать безумным зверем, кровавым ублюдком…

– Не напрягайся, Эйжоп.

– Карл! Слушай… вот тебе крона в подарок. Взнос от меня. Но меня зовут Карл. Да?

– Не парься, Эйжоп – отодвинул я его руку – Кто следит за моими шмотками во время боя?

– С этим строго. За все время ни одной кражи или пропажи не было.

– Пусть и не будет. Иначе с прошу с тебя, Эйжоп.

– Эй! Я добр к тебе. А ты скалишь клыки на благодетеля?

– И не вздумай называть себя моим благодетелем, Эйжоп – я повернулся к мужику и заглянул ему в глаза – Никогда.

– О-ого… если ты так глянешь на противника тот либо обосрется, либо обозлится… Ну ты готов? А то у нас один отказался от боя, когда увидел то, что осталось от хари предыдущего неумехи…

– Я готов…

Через сорок минут, сидя на корточках рядом с аккуратно сложенными вещами и лежащими поверх них стопками серебряных овальных крон, я оттирал пальцы от подсохшей крови пучком жесткой травы и глядел на сидящего у стены тощего азиата, похожего на почти сдохшую ящерицу. Сидит себя столбиком гордым, между ног зажат чуть изогнутый меч в темных ножнах, скуластое лицо опущено к земле, темные поблескивающие глаза неотрывно смотрят на стопки монет, урчание живота разносится на пару метров.

– Твое уродливое хлебало мне чем-то знакомо – заметил я, оттерев руки и начав натягивать штаны.

На шумящую в нескольких метрах толпу, что жадно насыщалась очередным боем, я не обращал внимания. Заработал пятьдесят крон – и хватит. Временный источник легкого бабла найден.

Сидящий у стены азиат отлепил одну лапу от меча и показал мне ладонь с четырьмя оттопыренными пальцами. Подумав, показал еще раз и снова опустил лицо к земле.

– Точно знакомо – подытожил я – И че ты мне четыре пальца тычешь? Тебя столько раз сегодня трахнули? Или это цена твоей жопы?

И в третий раз мне показали явно оскорбительный жест и смутно знакомый знак.

– Твое лицо так знакомо, что мне хочется убить тебя – продолжил я монолог, закончив зашнуровывать ботинки и взявшись за футболку – Но я ведь не знаю тебя. А ты меня?

Лицо приподнялось, темные глаза впились в меня, голова неуверенно качнулась из стороны в сторону.

– Ты герой?

Покачивание…

– Ты претендент?

Кивок.

– Группа?

Покачивание.

– Потому что ты тупой и немой?

Четыре оттопыренных пальца… затем три пальца сложились и остался один – средний и гордый.

– Хм…

– Эй, гоблин! – вывалившийся из толпы Эйжоп лихо взъерошил одинокий клочок волос на скальпированной башке – Ну ты лют! Последнего едва откачала – ты ему дыхалку отключил нахрен! Глаза пучит, а вдохнуть не может… еще бой?

– Не.

– Да давай!

– Не.

– Слушай! Такое предложение хочу тебе…

– Уймись, Эйжоп.

– Карл!

– У меня к тебе предложение получше.

– Какое?

– Ты мне передаешь прямо сейчас пятьдесят крон. А минут через десять сюда подойдет один одноглазый громила с виноватой харей и нравом бешеного кабана. Зовут Рэком. Представишь как Рэка-орка. Он, как и я проведет три боя. За это ты ему заплатишь всего пятнашку.

– Да пошел ты!

– Ну смотри…