Один громила открыл дверь, а второй подтолкнул меня внутрь.

Я очутилась в комнате, напоминающей стандартный «кабинет очищения», вот только у кресла оказались странные подлокотники. Они были очень громоздкие, но, конечно же, снабженные фиксаторами. Правда, последнее меня не удивило. Может, здесь тестировали новую модель, выпущенную той же фирмой, в которой выпускали пыточные принадлежности для алхимиков. Шеридан уже дожидалась нас, держа в руке пульт дистанционного управления. Охранники зафиксировали меня в кресле и по кивку Шеридан оставили нас.

– Привет, Сидни, – протянула Шеридан. – Признаюсь, я весьма разочарована, что ты провинилась.

– Да, мэм? Но я на этой неделе уже несколько раз проходила очищение, – ответила я, вспомнив про подставы заключенных.

Шеридан от моих слов небрежно отмахнулась.

– Сидни! Полно тебе, мы обе знаем, что остальные просто-напросто развлекаются. А ты вела себя удивительно хорошо – до этого момента.

Во мне опять заполыхала искра прежнего гнева. Шеридан, как и другие надсмотрщики, была прекрасно осведомлена обо всем, творившемся в стенах центра. Ей всегда докладывали и о злостных (и не очень) нарушителях правил, и о сговорах, которые могли устраивать между собой заключенные. Она могла ни о чем не волноваться.

Я подавила гнев и изобразила вежливость.

– А в чем именно я провинилась, мэм?

– Ты поняла, что сегодня произошло с Рене, Сидни?

– Я слышала, ей сделали новую татуировку, – настороженно произнесла я.

– Тебе, конечно, прояснили суть проблемы.

– Да.

– А тебе сказали не помогать Рене, когда она вернулась?

Поколебавшись, я выпалила:

– Прямо – нет. Но их поведение ясно показало, что они не будут поддерживать Рене.

– А ты не сочла нужным последовать их примеру? – надавила на меня Шеридан.

– Прошу прощения, мэм, но я считала, что обязана следовать вашим указаниям, а не вникать в болтовню моих… – нашлась я. – Поскольку и вы, и наши инструкторы хранили молчание, я решила, что в случае с Рене я не делаю что-то неправильно. Мне показалось, что проявить сострадание к другому человеку – это правильно. Прошу прощения, если я ошиблась.

Шеридан пристально на меня посмотрела, но я не стала отводить взгляд.

– Ты не ошиблась, но я даже представляю, насколько ты искренна со мной. Что ж… Начнем.

Шеридан нажала на кнопку. Монитор загорелся и показал обычное изображение счастливого мороя.

– Кого ты видишь, Сидни?

Я прикусила губу, понимая, что Шеридан забыла ввести мне вызывающий тошноту препарат. Но я совершенно не собиралась ей об этом напоминать.

– Морой, мэм.

– Нет. Ты видишь исчадие зла.

Я не понимала, что надо говорить, и промолчала.

– Ты видишь исчадие зла, – опять изрекла Шеридан.

Я слегка пожала плечами. Ситуация накалялась.

– Ну… может, и так. Мне надо узнать побольше сведений об этих конкретных мороях.

– Нет, Сидни. Моих слов – более чем достаточно. Запомни, ты видишь исчадия зла.

– Хорошо, мэм, – произнесла я.

Ее лицо было невозмутимым.

– Мне надо, чтобы ты повторила мое утверждение. «Я вижу исчадия зла».

Я уставилась экран. На снимке были изображены две девушки примерно моего возраста: судя по внешности, сестры. Они улыбались, держа рожки с мороженым. В них не было никакого зла – если только они не собрались всучить лакомство детям-диабетикам. Пока я предавалась размышлениям, подлокотник под моей правой рукой глухо щелкнул. Его верхняя часть отъехала назад, открыв под собой углубление, наполненное прозрачной жидкостью.

– Что это? – пискнула я.

– Ты видишь исчадия зла? – осведомилась Шеридан в качестве ответа.

Похоже, я не отвечала слишком долго: Шеридан нажала очередную кнопку на своем пульте. Фиксаторы, удерживавшие мою руку, внезапно ожили, оттягивая предплечье вниз. Все резко прекратилось в тот момент, когда моя кисть соприкоснулась с жидкостью, а затем фиксаторы вернулись в исходную позицию.

Но краткого контакта оказалось достаточно. Я вскрикнула от неожиданности: обнаженная кожа горела, словно я ошпарилась кипятком. Какое бы вещество ни находилось в углублении, оно вызывало чудовищные ощущения. Когда же верхняя часть подлокотника закрылась, боль начала медленно уходить.

– Сидни, – ласково окликнула меня Шеридан и даже, по-моему, улыбнулась. – Скажи: «Я вижу исчадия зла».

Она даже не оставила мне возможности откликнуться, моментально повторив процедуру и задержав мою руку внизу чуть дольше, чем в первый раз. Несмотря на это, я успела подготовиться и прикусила губу, чтобы не вскрикнуть. Однако боль была прежней, и я облегченно вздохнула, когда спустя несколько секунд Шеридан дала небольшую передышку.

Пауза оказалась короткой. Вскоре Шеридан потребовала:

– А теперь скажи…

Я перебила ее.

– Я вижу исчадия зла, – прохрипела я.

В глазах Шеридан вспыхнуло торжество.

– Отлично. А теперь закрепим материал. – Картинка поменялась, и на экране возникло изображение мороев-школьников. – Кого ты видишь?

Я не была тупицей.

– Я вижу исчадия зла, – моментально ответила я.

Что за нелепость! В подростках-мороях не было ничего порочного, как и на остальных снимках, которые демонстрировала мне Шеридан. В камере-одиночке я пообещала себе, что приму все условия алхимиков и вырвусь на свободу. Если Шеридан хочет, чтобы я твердила глупости в качестве платы за помощь Рене, я с радостью сыграю в ее игру.

Супружеская пара мороев, дети, старик… Показ все длился. Шеридан показывала мне новые снимки, и я вовремя давала нужный ответ:

– Я вижу исчадия зла. Я вижу исчадия зла. Я…

Мои слова оборвались: я смотрела на двух мороев, которых я знала.

На Адриана и Джилл.

Я и понятия не имела, откуда Шеридан взяла снимок Адриана и Джилл, но меня это не интересовало. С забившимся сердцем я смотрела на их беспечные лица. Я так их любила! Я безумно по ним соскучилась… В заточении я вспоминала их несчетное количество раз, но воображение не могло тягаться с реальностью. Теперь я впилась взглядом в монитор, жадно ловя все подробности фотографии: как свет отражается от волос Адриана, как губы Джилл изгибаются в смущенной улыбке… Мне пришлось судорожно сглотнуть, чтобы подавить нахлынувшие чувства. Вероятно, Шеридан решила наказать меня и сломить мою волю, однако я восприняла это как награду… пока Шеридан не произнесла вслух:

– Кого ты видишь, Сидни?

Я открыла рот, чтобы произнести бессмысленную фразу, – но запнулась. Глядя на Адриана и Джилл, буквально светившихся от счастья, я потеряла дар речи. Даже напомнив себе, что это ложь, я не смогла оболгать Адриана и Джилл.