– Нет, – решительно говорит доктор Натан. – Не надо учить меня, как заниматься вашей болезнью.

У меня снова возникает это страшное чувство, что все выходит из-под контроля.

– Мне нужно, чтобы кто-нибудь сделал что-то прямо сейчас. Нейрохирург, кто угодно…

Натан подходит к медсестре и просит ее вывести меня из приемного кабинета.

– Я не сумасшедший! – заявляю я, не обращая на нее внимания.

– Да, судя по тому, что вы описываете, вы находитесь в здравом уме. Амнезия является разновидностью диссоциативного расстройства, – раздраженно говорит Натан. – Чем бы это ни было, работа потребуется большая. Для вас, как и для меня. Несколько приемов, только чтобы добраться до глубинных причин всего этого.

Я пытаюсь объяснить ему, что мне не нужно рассказывать десять лет про то, как я ненавидел свою мать или так и не смог пережить смерть ручного хомячка, но он, похоже, не понимает весь ужас ситуации, неотложность, настоятельную необходимость схватить убийцу до того, как тот снова нанесет удар. У меня возникает щемящее чувство в груди. Как и у всех этих людей, у доктора Натана своя собственная повестка дня. Медсестра пытается вывести меня в комнату ожидания, но я со злостью говорю ей не трогать меня. Все смотрят на нас.

Наконец Натан теряет терпение:

– Так. Можете не звонить моей секретарше. Вам придется найти кого-нибудь другого. Я не хочу иметь с вами никаких дел. – Он дергает головой, его лицо заливается краской гнева, которую он тотчас же пытается скрыть. – Одно я вам скажу совершенно бесплатно: такое уже должно было случаться в прошлом. Это происходит не в первый раз. Вам требуется квалифицированная помощь, иначе будет еще хуже.

Он разворачивается, я собираюсь последовать за ним, но тут появляется охранник, и я пячусь назад, виновато подняв руки вверх. Окликая Натана. Снова упрашивая его передумать. Но он выходит в коридор и скрывается из виду.

Полицейский участок Кентиш-Таун – несуразное, некрасивое место, появившееся пару десятков лет назад в результате объединения зданий, не предназначавшихся для того, чтобы их объединяли. В самой середине по-прежнему можно наткнуться на фойе старого участка с выцветшими черно-белыми фотографиями давно умерших начальников в обществе с приехавшими в гости мэрами. Здания вокруг соединяются петляющими коридорами, образующими лабиринт; но в этом лабиринте работает человек, который знал, что вчера вечером я находился в больнице, и прислал туда убийцу с ножом.

В гнетущей воскресной тишине я ковыляю по дальней лестнице в маленький кабинет, который, как мне помнится, я делил вместе с двумя другими следователями, и, хочется надеяться, продолжаю делить.

К моему облегчению, там никого нет. На двух из трех столов царит беспорядок. Один, судя по всему, по-прежнему принадлежит Сэм Эскинс, потому что я узнаю стоящую рядом с компьютерным монитором фотографию ее мужа. Но второй следователь сменился, поскольку мне незнакомы фотографии улыбающейся женщины, расставленные на другом столе. На моем столе нет почти ничего. Небольшая фотография Лоры, стоящей перед зданием Верховного суда. Сверкающая чистотой кружка, перевернутая вверх дном. Компьютерный монитор. Одинокий желтый листок-напоминание. Подобная аккуратность не в моем духе.

Я читаю, что написано на желтом листке. «Выключи монитор».

Уже собираюсь сесть за стол, когда из коридора доносится какой-то шум. Звук приближающихся шагов. Я застываю, но человек проходит мимо и его шаги постепенно затихают вдали. Как только все снова стихает, я пододвигаю к двери стул и запихиваю его спинку под ручку. На полке лежит конфискованная бейсбольная бита с темными пятнами – предположительно, крови. Я снимаю ее и ставлю рядом со своим столом, наготове. Впервые в жизни мне страшно находиться в полицейском участке.

Звоню Лоре, но включается автоответчик. Времени лишь половина десятого, так что она, возможно, еще не вставала. В церковь мы обыкновенно ходим позже. Я оставляю краткое сообщение, не упомянув про машину, – наверное, не лучший дипломатический ход говорить о том, что я врезался в дерево, даже самой понимающей жене в мире. Вспоминаю, как Лора говорила о том, что сегодня днем ей надо будет куда-то съездить, так что мне нужно срочно организовать ремонт.

С минуту я тупо смотрю на пустой стол, не зная, куда двигаться дальше, но затем встряхиваюсь. Я буду решать вопросы поэтапно. Только так я смогу сохранить рассудок. Если, конечно, уже не потерял его. Мне нужно выяснить, что происходит с моим мозгом.

Включаю компьютер. Он запрашивает пароль, я ввожу первые два, которые приходят мне в голову, но оба не подходят. Ящики стола заперты, но я вспоминаю, что находил у себя в карманах какие-то ключи. Перебираю их до тех пор, пока не нахожу нужный. Однако в ящиках почти так же пусто, как и на столе. Какие-то чистые бланки. Папки со старыми делами, не имеющими никакого отношения к Эми Мэттьюс, а под ними написанная от руки записка: «Росс, если забыл пароль, свяжись со Службой технической поддержки».

Меня бьет холодный озноб. Я уже забывал что-то в прошлом? Я написал напоминание себе самому? Всё то, о чем говорил Натан, не так ли – это происходит не впервые…

Отыскав телефон Службы технической поддержки на приколотом к стене листочке, я попадаю на женщину, которая, выслушав меня, обещает помочь в самое ближайшее время.

– А что вы делаете, чтобы решить такую проблему? – спрашиваю я. – Как конкретно это выглядит?

– Мы посылаем новый пароль вашему начальнику.

А это будет Джерри Гарднер. Мне было бы лучше, если б он не знал о том, что я забыл пароль, но, похоже, другого пути нет.

– А сегодня у нас нет людей. Как-никак, сегодня воскресенье, сэр. И еще этот снегопад…

Так что я отправляю Джерри текстовое сообщение насчет нового пароля, с извинениями за то, что снова отвлекаю его в воскресенье утром, но не объясняя, почему именно я не помню пароль. Придумаю какое-нибудь оправдание, когда у меня прояснится в голове.

Затем я запрашиваю на телефоне в поисковике, что такое «амнезия». Обыкновенно я не читаю интернет-страницы, посвященные медицине – как говорил мой отец, те, кто хочет заболеть, заболевают, – и некоторые сайты, которые я нахожу, пугают меня. Я выясняю, что амнезия может иметь физические или психологические корни. Что воспоминания могут вернуться быстро или медленно, могут вернуться лишь частично или вообще не вернуться. Я боюсь читать дальше, но я должен.

Физические причины включают в себя черепно-мозговые травмы, онкологические заболевания и инсульт. Тут ничего хорошего. Поэтому я перехожу к сайтам, описывающим возможные психологические причины. Читаю про амнезию, вызванную эмоциональной травмой от участия в боевых действиях, от сексуального насилия и у жертв преступления. Выбирайте, что вам больше нравится. На многих страничках встречается термин «диссоциативное расстройство» – а я помню, что именно эти слова использовал Натан. Набираю в поисковой строке «диссоциативное расстройство» и нахожу рассказы о людях, утверждающих, будто они совершили скачок во времени.