Нет, я буду давать простым жителям Истленда советы по поводу их юридических и социальных проблем, чтобы они не проиграли из-за того, что слишком бедны, чтобы платить нормальному адвокату.

Вождь Ндири почти не слушал. Его голова была полна видений его прекрасной девушки, окруженной отбросами земли.

- Боже мой, неужели нет ничего, чего бы ты не сделала, чтобы опозорить свою семью? - спросил он.

Вангари больше не могла сдерживаться.

- Я не позорю свою семью, помогая нуждающимся, - огрызнулась она. - Но ты позоришь свою семью, свое племя и свою страну, вылизывая задницы белым колонистам. Ты выполняешь приказы Дома правительства, даже если это причиняет вред нашему народу. Это тебе должно быть стыдно.

Вождь Ндири снова вскочил, выпучив глаза, его грудь вздымалась не только от напряжения, но и от ярости. - Он указал на дверь своего кабинета.

- ‘Убирайся! - прорычал он. - Иди! Покинь этот дом и никогда больше не затемняй его дверь. Ты была солнцем в моем небе, Вангари. Но теперь ты для меня мертва.

***

В паспорте этого человека значилось - Мишель Шульц. В нем говорилось, что он родился здесь и он был выдан по приказу правительственного министра, чья преданность делу, которому Шульц посвятил последние четверть века, была столь же тверда и непоколебима, как и его собственная.

Теперь, в конце рабочего дня, Шульц вывел длинную черную морду своего немецкого седана из ворот автомобильного машиностроительного предприятия, носившего его имя, в вечернее движение. Автомобиль был новой модели, приводимый в действие двигателем, который придавал ему впечатляющее ускорение и скорость - качества, которые были еще больше усилены модификациями, добавленными собственными механиками Шульца. Один из его самых эффективных приемов продаж состоял в том, чтобы взять потенциальных клиентов на прогулку, нажать на акселератор, а затем крикнуть, перекрывая рев двигателя - "Мы можем заставить вашу машину ехать так же быстро!"

А пока ему приходилось ползти со скоростью пешехода, пока машина не вырвалась из цепких объятий пробок в час пик. Шульц забарабанил пальцами по рулю. Он был не из тех, кто любит ждать. Но несмотря на то, что город был большим и процветающим, он был ничтожно мал по размерам с Лондоном, Парижем или Берлином, и вскоре Шульц уже ехал по холмистым предгорьям, по проселочным дорогам, испещренным тенью деревьев, растущих по обеим сторонам, мимо ворот загородных поместий, благословленных богатыми пастбищами и плодородными виноградниками.

Шульц мог бы легко позволить себе одно из этих великолепных поместий, но его союзник в высших кругах посоветовал ему не высовываться.

- Мы не хотим, чтобы кто-то задавал вопросы о том, откуда у вас деньги, - сказал он. - Во-первых, займись хорошеньким дельцем, а? Это все объяснит.

Шульц приступил к строительству новой компании, точно так же, как его предки построили ту, которой он когда-то управлял. Он был уверен, что добьется успеха. Он много знал о двигателе внутреннего сгорания. У него было достаточно капитала, чтобы финансировать собственное предприятие и, в случае необходимости, выкупать конкурентов. Прежде всего, у него была безжалостная, властная, задиристая черта, унаследованная от отца, которая заставляла его угрожать, шантажировать и при необходимости уничтожать любого, кто встанет у него на пути.

У него будет свое поместье, и даже если здешние горы не поднимутся так высоко, как те, что он оставил позади, они, несомненно, впечатлят, а климат значительно благоприятнее.

И там был океан. Последний отрезок пути домой Шульц проделал через приморский городок с рыбацкими лодками, выстроившимися у причала, и вышел на дорогу, которая извивалась и изгибалась со всеми прибрежными бухтами и мысами. Он подошел к безымянному повороту, который, казалось, никуда не вел. С дороги не было видно ничего, кроме открытого моря и неба.

Когда Шульц свернул в проем и поехал по гравийной дорожке, в поле зрения появился небольшой мыс, едва ли больше пары теннисных кортов. Когда Шульц приобрел эту собственность, заплатив за нее гроши, все, что на ней было, - это полуразрушенная хижина и каменные ступени, которые вели вниз по крутому склону скалы к осыпающемуся бетонному причалу.

Через своего друга, министра, он нашел строительную компанию, которой управлял человек, которому можно было доверять. Твердая скала была взорвана, чтобы создать отверстия, в которых можно было разместить большие резервуары для воды и генераторного топлива, а также выгребную яму. Для дома, где Шульц и его жена Иоганна собирались жить, было подготовлено больше земли. С тыла, когда Шульц подошел поближе, в стенах не было ни одного окна, и здание выглядело неприступным, как бункер. Сравнение было ироничным, учитывая личную историю Шульца, но оно также отражало его намерения. В случае необходимости, в момент крайнего кризиса, ему нужно было это место, чтобы функционировать как его личная крепость.

Шульц открыл дверь гаража, припарковал машину и вошел в дом.

Женщина, которая теперь носила имя Иоганна Шульц, ждала, чтобы поприветствовать своего мужа. Ее волосы золотыми завитками рассыпались по плечам. Лицо ее было разрисовано густыми черными ресницами и медно-алыми губами. На ней было тонкое прозрачное платье, завязанное атласным бантом на талии, и туфли на высоких каблуках, которые подчеркивали каждый изгиб ее ягодиц и груди.

Она легонько поцеловала его в губы и повела в гостиную. Дальняя стена состояла из окон от пола до потолка, сделанных из пуленепробиваемого стекла, которые смотрели на вечернюю воду.

Ни муж, ни жена не интересовались видом. Иоганна, пошатываясь, подошла к буфету, на котором стояли два бокала - высокий, покрытый каплями конденсата, наполненный ледяным пивом, и более короткий, с двойной порцией шнапса.

Она принесла два бокала так же тихо и послушно, как хорошо обученная горничная, и принесла их своему хозяину. Он взял стакан с пивом, осушил его одним глотком, а затем проделал то же самое со спиртом, наслаждаясь тем, как холод одного сменился жаром другого.

Она снова надела очки, зная, что его глаза следят за каждым ее шагом, наслаждаясь его жадным взглядом. Она подошла к нему, нежно прижимаясь своим мягким, почти обнаженным телом к его массивному, полностью одетому телу.

Тот факт, что она была обнажена и уязвима, в то время как он все еще прятался за одеждой, взволновал Иоганну.

- Мы можем сыграть в эту игру? - спросила она. - Я дала слугам выходной.

Она провела рукой по его промежности и