года старше Верочки, и в этом году заканчивал учебное заведение, которое в стародавние времена называлось Высшая Школа КГБ СССР, а сейчас – Академия ФСБ России. Вернее, учился Андрей в Институте Подготовки Оперативного Состава, том самом широко известном в узких кругах ИПОСе, в вышеозначенную академию входящем.

Вера была влюблена в Андрея как кошка, а кроме того, даже взирая на ситуацию с прагматизмом современной девушки, считала его выгодной партией. Абрамовичей на всех не хватит, а ФСБ теперь снова в моде, и у каждой жены лейтенанта есть шанс стать генеральшей. Хотя, так далеко Вера конечно не загадывала даже в самых смелых планах, потому что в наше нестабильное время мечтать про далёкое далеко – занятие бессмысленное.

Верочка вышла на улицу через служебный вход, раскрыла прихваченную по пути сумочку, достала сигареты и телефон. Чиркнула зажигалкой, затянулась. Нажала на мобилке кнопку быстрого вызова.

– Алё, котик? Привет, Андрюшечка. А у меня тут такой посетитель интересный – американец. Нет, во-первых, английский у меня нормальный, может ещё и получше чем у некоторых. А во-вторых, он по-русски трещит – русский американец-то. Трёт про какие-то военные проекты. А ещё говорит – его штатовская разведка вербовала…

07. Три девятки

Впрочем, на Лубянке Валерий Мурадович бывал нечасто, его рабочий кабинет находился в другом, совершенно неприметном здании. Снаружи – обычный московский особнячок с вывеской нейтральной госконторы, и машины перед особнячком соответствующие – не бедные и не богатые, не Майбахи и не Запорожцы, как раз такие, которые бывают у удачливых госслужащих – средние в общем машины. Правда, припарковаться случайному автомобилисту перед зданием не дадут. Вежливый, но настойчивый гаишник (вернее – инспектор ГИБДД) укажет полосатым жезлом на знак, запрещающий стоянку, и отправит перепаковываться куда-нибудь в другое место. Милиционеров, регулирующих движение, перед особняком всегда двое, и днём и ночью.

Особо-наблюдательный человек, располагай он возможностью круглосуточного наблюдения за этим особнячком, отметил бы, что после смены милиционеры входят в здание, а через некоторое время выходят в гражданской одежде и отправляются домой, чтобы через какое-то время снова вернуться в цивильном, и, переодевшись в милицейскую форму начать патрулирование. Впрочем, наблюдательные люди с такими нешуточными возможностями и так знают, что в настоящем, «родном» удостоверении этих милиционеров написано не «лейтенант МВД», а «прапорщик ФСБ». Эти «гаишники» – первая линия безопасности.

Войдёшь в особнячок – наткнёшься на вторую, у входа за вполне обычным столом сидит вполне обычный охранник, как это принято теперь в обычной частной или обычной государственной конторе. Свои покажут ему пропуск, а чужих, забредших случайно, он решительно, но аккуратно выпроводит. А за углом от него, скрытая от взглядов случайно вошедших – вторая дверь. На этот раз – металлическая, с бронестеклом. А под бронестеклом – небольшой, с сигаретную пачку, лючок – бойница. За этой дверью – тоже охранник, тоже в гражданском, но вооружённый пистолетом-пулемётом «Бизон». А что делать? – безопасность прежде всего. В такое время живём. Если бы во времена, когда Зарипов был не подполковником, а курсантом Высшей Школы КГБ, кто-нибудь сказал, что когда-нибудь милиционеры будут ходить по Москве с дубинками, или, не дай бог – с автоматами, такого пророка подняли бы на смех, а может отправили бы в психушку на обследование. Вот как жизнь повернулась однако…

Впрочем, курсантом Валерий Мурадович был почти четверть века назад, да и подполковником ему ходить оставалось недолго. Уже два месяца подполковник Зарипов руководил небольшим, но важным подразделением, и должность эта – полковничья, так что третья большая звёздочка не за горами.

Подразделение, в которое Зарипов пришёл давным-давно зелёным капитаном Валеркой, и которое теперь возглавлял, сделавшись Валерием Мурадовичем, а за глаза – «Мурадычем», занималось тем, для чего госбезопасность предназначена в первую очередь – контрразведкой, то-есть, как гласит энциклопедия: пресеченим разведывательной деятельности других государств. Верней, в данном конкретном случае государство было одно, зато какое… Всем государствам – государство. Валерий Мурадович со товарищи работал против Поднебесной, сиречь против КНР – Китайской Народной Республики.

Тот же особо-наблюдательный человек, обладай он вертолётом, или даже простым телескопом на крыше одной из московских высоток, легко бы догадался о присутствии в особнячке некой структуры, проявляющей повышенный интерес к Китаю – на крыше особнячка располагалось небольшое антенное поле, и большинство антенн было недвусмысленно нацелены на посольство Китайской Народной Республики. Однако подразделение Зарипова не занималось ни радиоперехватом, ни аналитической работой – на то были другие структуры. Люди Валерия Мурадовича были оперативниками – теми, кого кормят ноги, глаза и уши. Однако интересы оперативников тоже в первую очередь естественно сосредотачивались именно там, куда указывали тарелки антенн – на китайском посольстве, очень символично расположенном на улице Дружбы.

Любое посольство любой страны в первую очередь – база разведки, и уже только потом – дипломатии. Под видом консулов, атташе и секретарей всегда работают профессиональные разведчики, въезжающие в страну абсолютно легально, и добывающие информацию совершенно бесстрашно, ведь поймать их можно, а посадить – нет, потому что сотрудник посольства – лицо, защищённое дипломатическим иммунитетом, соответственно – неподсудное в стране пребывания. Правда, у этого бесстрашия перед длиннющими сроками по шпионским статьям есть и оборотная сторона – работать таким легальным разведчикам труднее, потому что контрразведка в свою очередь прекрасно знает что это – именно разведчики, и изначально обращает на них повышенное внимание.

Причиной, заставившей Валерия Мурадовича сегодня задержаться на работе, был как раз один из таких легальных шпионов – господин Лю Джень, атташе по культуре. Милейший человек, вечно улыбающийся из-за блестящих круглых очков невысокий китаец, выглядящий ровнёхонько так, как рисуют азиатов в американских комиксах, появился в Москве почти два года назад, и сразу стал головной болью для контрразведки.

Господин Лю вёл себя по китайским меркам совершенно нестандартно. Вернее, по тогдашним китайским меркам – двухлетней давности. Дело в том, что китайское контрразведывательное направление всегда считалось относительно тихим и безсобытийным. Советские, а потом и Российские спецслужбы сталкивались с китайскими от начала времени, но китайцы даже во время самых плохих советско-китайских отношений, пиком которого стала битва за остров Даманский, вели себя тихо, что называется «в рамочках». Ва-банк не играли, на шпионские скандалы не нарывались, не доводили дела до высылки дипломатов, шпионили себе ни шатко ни валко, и с китайской вежливостью тырили только ту информацию, которая лежала на видном месте, и которую не поднял бы только ленивый. Да и чего ожидать от разведки страны, у которой от хронического безденежья посол по совместительству является и резидентом, то-есть руководит дипломатами, а факультативно – ещё и