— Ты волшебник, — только и сказала я.

Игорь улыбнулся, пробка с хлопком вылетела ввоздух, пенящееся шампанское потекло в бокал. Я сделала глоток. Брют, да еще ихолодный.

— Добрый или злой? — спросил он.

— Злой! — я протянула ему бокал. — Пряталтакое сокровище!

Игорь улыбался и пил вино. Потом задумчивосказал:

— Знаешь, а я, кажется, снова…

Он вздрогнул, замолчал, резко выпрямился. Явскочила — и вовремя, чтобы увидеть, как невдалеке, откуда-то из-за пляжногогрибочка, торопливо ускользает в ночь неясная тень.

— Как нехорошо, — прошептал Игорь.

— Кто это? — спросила я. Сознание того, что занами наблюдали, против обыкновения не добавило мне возбуждения. Достаточность.Полная достаточность. Даже глоток шампанского был сейчас приятным, но вовсе необязательным дополнением к сексу. И уж тем более не нужны были никакиепосторонние.

— Не знаю… кто-то из детей, похоже, — Игорьявно был расстроен. — Как нехорошо… как глупо.

— Ничего страшного, — я обняла его за плечи. —Маленькие уже спят, а старшим только полезно… это тоже воспитание.

Он улыбнулся, но ему явно было не по себе. Вотони, люди… придавать значение таким мелочам…

— Пойдем к тебе? — предложила я.

— Пойдем, — Игорь тряхнул головой. Посмотрелна меня: — Но учти, тогда спать сегодня не придется.

— Я хотела предупредить тебя о том же, —сказала я. И это было правдой.

Когда я была полноценной Иной, то легко моглане спать пять-шесть дней. Но, в общем-то, и сейчас мне спать не хотелосьсовершенно. Наоборот — энергия просто бурлила в крови. Обычная, человеческаяэнергия.

В наш коттедж я вернулась за полчаса допобудки. Заглянула к девочкам — кое-кто уже ворочался, пробуждаясь. Все впорядке. Никто не убежал купаться и тонуть, никого не похитили злые террористы,никому не вздумалось искать среди ночи вожатую.

С глупой, но довольной улыбкой я вошла к себев комнатку. Медленно, лениво разделась, стоя перед зеркалом. С наслаждениемпровела руками по бедрам, выгнулась, будто сытая кошка.

Сумасшедшая ночь. Волшебная ночь. Я, пожалуй,сделала все безумства, которые только способна совершить влюбленная женщина смужчиной. И даже то, что раньше мне не нравилось, этой ночью обретало дразнящуюрадость.

Неужели я влюбилась?

Быть того не может…

В человека? В обычного человека, пусть дажепонимающего меня, как никто в мире?

Быть того не может!

— Тьма, пусть он окажется Иным, — прошепталая. — Молю тебя, Великая Тьма…

Опасные игры — просить изначальную Силу отаких мелочах. Хотя… не верю, что Тьма способна услышать простую ведьму. ВотЗавулон, наверное, способен до нее докричаться…

Завулон.

Я села на кровати, уткнулась лицом в ладони.

Пару дней назад ничто не доставило бы мнебольшей радости, чем его любовь. А теперь?

Конечно, он сам предложил мне развлекаться.Конечно, ему плевать на банальные человеческие догмы, да еще такие, из репертуараСветлых. Да что такое для него измена? Что такое ревность? Да он слова нескажет против, если даже мы с Игорем…

Стоп! Куда это меня несет?

— Алиска, ты сдурела… — прошептала я.

Неужели я так недалеко ушла от людей? Неужелия способна — страшно вымолвить — выйти замуж? За человека? Варить ему борщ,стирать носки, рожать и нянчить детей?

Как говорится — днем в Дозоре, ночью в позоре…

А ведь могу.

Я замотала головой, представляя себе реакциюдевчонок. Нет, ничего необычного в самом факте нет. Большинство ведьм замужем,и как правило — за людьми. Но…

Одно дело обворожить мужика побогаче,повлиятельнее, какого-нибудь олигарха, на худой конец — депутата Думы илибандита городского масштаба. А простого молодого парня, студента, без денег исвязей? Тут такие шуточки посыпятся… и ведь небезосновательно, вот что ужасно!

Но я ведь не из-за секса с ума схожу!

Что ж со мной такое?

Словно инкуб очаровал…

Я вздрогнула от чудовищной мысли. А если Игорь— обычный инкуб? Коллега… да еще из числа примитивных Темных!

Нет. Невозможно.

Инкуб почувствовал бы во мне Иную. ТемнуюИную, пусть даже временно лишенную Силы. И никогда не стал бы практиковаться наведьме, понимая, какой окажется расплата. Я же его в порошок сотру, едвавернется Сила, и выяснится, что любовь была наведенной…

Любовь? Значит, все-таки, любовь?

— Ох, Алиска… — прошептала я. — Дура ты дура…

Ну и пусть — дура!

Я достала из сумки чистые трусики и пошла вдуш.

До самого вечера я носилась, как угорелая. Всешло нескладно, но это меня ничуть не тревожило. Я даже поругалась немного сначальницей лагеря, выбивая своим девочкам места получше на кинофестиваль. Ивыбила, и, кажется, даже улучшила свою репутацию в ее глазах! Потомраспределяли доставленные откуда-то из города Николаева темные стекла — дляпросмотра завтрашнего затмения солнца. Всем отрядам выдавали по пять стекол, ая как-то исхитрилась получить шесть. Не ожидала, что на Украине кто-тододумается их выпускать, но раз уж додумались…

Потом был пляж — и надо же было так случиться,что мальчишечьи отряды сегодня отправились на какую-то дурацкую экскурсию! Мнедаже море стало не в радость. Но в какой-то момент я посмотрела на Наташку,поймала ее печальный взгляд, и оценила комизм ситуации. Не я одна была дура,нас было две. Девочка, скучающая по своему мальчику, и едва ли доходящая всвоих фантазиях хотя бы до поцелуев, и я, вытворявшая ночью такое, что даже впорнушном закоулке Горбушки не найдешь… Крайности сходятся, одним словом.

— Скучаешь? — тихонько спросила я. Наташка намиг будто ощетинилась, возмущенно глянула на меня… и вдруг вздохнула:

— Ага… Вы тоже скучаете?

Я молча кивнула. Девочка чуть поколебалась, испросила:

— А вы до утра с ним были?