— Ты не беспокойся, приятель, если все пройдет хорошо, работы у нас появится до небес. Он сказал, что отряды моджахедов — это всего лишь демонстрация сопротивления неверным, но победить технически сильного врага можно только технически.

— Это как? — Эксперт вскинул на пакистанца недоуменный взгляд. Технарь до мозга костей, он был далек от тактики, тем более от стратегии.

— Когда придет начинка для нашей «рыбки», мы продемонстрируем. И хорошо, если бы это был американский авианосец.

— Авианосец? — недоверчиво переспросил технический специалист, потом отрицательно покачал головой. — Нет, ничего не выйдет, слишком большой объект. Даже «блокбастер», начиненный «морской смесью», не сможет его разрушить.

Беседуя с Камалем, Эксперт не подозревал, что разговаривает с бывшим офицером военно-морской разведки, не один год занимавшимся изучением наиболее уязвимых точек боевых кораблей. Да и термины, которые он только что озвучил, также были знакомы Нури. «Блокбастер» абсолютное большинство считает суперкассовым фильмом, снятым предпочтительно в Голливуде. На самом деле так назывались британские двухтонные бомбы в форме бочек, специально разработанные для бомбардировки дамб и плотин в оккупированной Западной Европе. Затопленные территории нарушали коммуникации и тормозили фашистское производство без уничтожения самих заводов, где американские и британские корпорации имели пакеты акций. «Морской смесью» называли коктейль из тротила, гексогена и алюминиевой пудры, обладающий огромной разрушительной силой. Именно его и ждали для начинки «разбойницы».

— Конечно, взрыв на глубине восьми — десяти метров под килем не переломает корпус авианосца или, скажем, эсминца надвое, — начал тихим голосом пояснять Камаль. — Но гидравлический удар будет такой силы… особенно если придется на реакторный отсек — а нашу «рыбку» мы можем запрограммировать на любую точку корабельного корпуса, — что с легкостью порвет трубопроводы охлаждения, электропроводку и даже деформирует сам реактор. Если повезет, это будет американская Хиросима или, точнее, американский Чернобыль. Чем система сложнее, тем уязвимее…

Услышав такое, Эксперт на мгновение замер. Еще минуту назад объяснявшийся с пакистанцем, как с безграмотным дехканином, он сейчас пялился на него с недоумением и восторгом одновременно. А Камаль смотрел совсем в другую сторону. Его взгляд был прикован к трапу, перед которым остановилось ярко-оранжевое такси. Из его салона вышел высокий здоровяк и помог выбраться миниатюрной японке. То ли от выпитого спиртного, то ли от напряжения последних событий Нури вдруг ощутил жгучее желание женщины, и не какой‑нибудь абстрактной, а именно этой, от которой исходили флюиды любви и загадки.

Поднявшись в ресторан, пара заняла столик неподалеку от трапа. Наблюдая за ними, пакистанец не заметил, как на стоянку въехали две неброского цвета машины. Серая «Тойота» встала возле его «Мерседеса», а зеленоватый «Субару» — на противоположном конце стоянки.

Мысли Камаля сейчас были заняты только женщиной и ее спутником. «Они смеются, переговариваются, склонившись друг к другу, он гладит ее руку. Они или недавно женаты, или любовники. Жаль, что дочь страны Восходящего Солнца не проститутка, то бишь гейша…»

Говорят: «все беды от баб». Это неправда: все несчастья, выпавшие на головы мужчин, — от невнимательности. Маленькая, сексапильная, излучающая похоть японка приковала и одурманила внимание не только Нури, но и его телохранителей.

Сытая жизнь в курортном городе, полном всевозможных соблазнов (особенно если они под запретом), расслабляет. Едва слышный вздох тормозов никого не насторожил…

На стоянку въехали два туристических микроавтобуса, каких сотни колесят по Бангкоку, демонстрируя достопримечательности богатым ротозеям со всего света…

Синхронно распахнулись дверцы пассажирских салонов, и на разогретую за день дорожную плитку стали выпрыгивать молодые люди. Все смуглолицые, невысокие, с круглыми физиономиями, черными как смоль волосами, в шортах и длинных ярких рубашках.

«Филиппинцы», — машинально отметил Камаль. Он с легкостью мог отличать жителей Дальнего Востока и Индокитая, со стопроцентной уверенностью указав национальность представителя той или иной народности. Что в глубине души являлось предметом его гордости.

Дюжина «туристов» со смехом и громкими возгласами направилась к «Магеллану», тогда как пассажиры другого микроавтобуса остались на месте: шестеро стояли возле машины, вторая шестерка разбилась на две тройки, которые, так же непринужденно и весело общаясь, разошлись по сторонам. Если бы внимание Нури вновь не было приковано к желанной японке, он непременно заметил бы, что одна из троек движется в сторону «Тойоты», а вторая приближается к «Субару»…

Разноцветная толпа филиппинцев наконец взошла на палубу галеона-ресторана. Двое сразу направились к толстяку-метрдотелю, шестеро проследовали на середину палубы. Со стороны казалось, будто молодые люди выбирают для застолья места поудобнее. Оставшиеся четверо замерли неподалеку от воркующей пары. Ничего необычного, банальная ресторанная ситуация…

В самый последний момент бывший офицер пакистанской военно-морской разведки ощутил непонятную угрозу; его взгляд скользнул с женщины на филиппинцев, разгуливающих по стоянке. Трое «туристов», оказавшись в нескольких метрах от «Тойоты», неожиданно из‑под своих длиннополых рубашек выхватили портативные автоматы. Угловатое короткоствольное оружие с длинными прямоугольными магазинами Камаль с ходу узнал. «Ингрэм» — пистолет-пулемет американского спецназа, уже давно разошедшийся по миру как оружие киллеров и террористов.

Грохот очередей слился со звоном осыпающихся стекол и лопающейся автомобильной обшивки. В несколько секунд «Тойота» и припаркованный рядом «Мерседес» превратились в решето; такая же судьба постигла и «Субару». Одновременно с выстрелами филиппинцы, находившиеся на палубе «Магеллана», также выхватили из‑под одежды короткоствольные автоматы.

«Таки они меня достали», — обожгла пакистанца запоздалая мысль. На какое‑то мгновение он впал в ступор и, подобно бесплотному духу, наблюдал происходящее со стороны.

Мужчина, спутник миниатюрной японки, вскочил, прикрывая могучим телом свою подругу. Ударом ноги он сломал буквально пополам бросившегося к ним филиппинца, одновременно выхватывая из‑под пиджака громоздкую, но мощную двадцатизарядную «беретту-93», и, как из автомата, начал стрелять очередями. Но выстрелить успел только один раз, разнеся башку, как перезревшую тыкву, очередному нападавшему. А потом несколько «Ингрэмов» превратили его в кровавое месиво…

Не знавшие страха бедуины, обнажив свое оружие, живым частоколом выстроились у столика пакистанца, защищая своими телами того, кого они обязаны охранять…

Логика не действует, когда гремит первый выстрел.

Грохот стрельбы смешался с криками, воплями, стонами раненых и мечущихся по палубе случайно попавших под огонь людей.

Остолбеневший Камаль наблюдал, как отлетают маленькие филиппинцы, получив в грудь крупнокалиберную пулю, и валятся замертво сраженные его бодигарды. Из рваных ран на затоптанные доски палубы хлестала алая жижа. Запах свежей крови, смешавшийся с пороховой гарью, вывел пакистанца из ступора…