К счастью, он только наблюдает, к Юльке бросаться не спешит, себя навязывать не смеет, но то, что у него на уме нет ничего хорошего, светлого и доброго, – это без сомнений.

Ставлю галочку в мозгах: поговорить с эксом и попытаться если не мотивы его узнать, то хотя бы сигнальные флажки навесить. Лишним не будет.

– Какую грандиозную пакость ты задумала, моя невеста? – спрашиваю я у Юли и любуюсь, как розовеют у неё щёки.

Хочу к ней прикасаться, слушать её смех. Голос её слушать хочу. Может, это и есть счастье? Простое и понятное, как химические формулы?

– Узнаешь, – сияет она глазами. – И помни: ты согласился!

И мне не страшно. Вот совсем. Ну что со мной сделается, если она протянет меня по всем магазинам? Я даже согласен коляску выбирать, хотя где я и где коляска и что я вообще в них понимаю…

– Поехали в парк развлечений. На твой выбор, – командует моя невыносимо притягательная женщина, а мне стыдно признаться, что парки развлечений вообще не мой конёк.

Но всё не так страшно, если есть под рукой великий и всемогущий интернет и навигатор. Не совсем же я пальцем деланный. К тому же мне доверие оказали и честь – выбрать. Разве я могу упасть лицом в грязь?

– Что мы здесь делаем? – спрашиваю, когда она тащит меня по аллеям за руку, смотрит на людей, притоптывает ногой музыке в такт.

– Развлекаемся, отдыхаем, – пожимает она плечами. – Купишь мне мыльные пузыри?

Я… не готов. Это кажется мне странным и попахивает каким-то подвохом. Ну, она же взрослая и деловая женщина. Сколько ей? Двадцать семь? Почти двадцать восемь – я хорошо изучил досье, что собрала на Юльку Соня.

– Ладно, не тормози, я сама, – улыбается она мечтательно и жмурится на солнце, что собирается садиться за горизонт. Воздух почти горячий, но спасает вечерний ветерок.

И пока я тупил, она действительно подошла и купила мыльные пузыри – длинный флакон ярко-синего цвета.

– Это гигантские пузыри, – доверительно рассказывает мне она. – Смотри, как это красиво! – и, достав палку с дыркой, подставляет её ветру.

Какая-то девочка с хвостиками восторженно ахает. Малыш в джинсовом комбинезончике стоит, открыв рот, а Юлька моя хохочет, запрокинув голову. Ветер треплет её волосы, а сама она кружится, то и дело погружая палку в мыльный раствор и взмахивая рукой, как дирижёр гигантского оркестра.

Радужные пузыри кружат в воздухе, лопаются, оставляя какое-то непонятное чувство, что растёт в груди и просится наружу.

Красивая. Естественная. И… я совсем её не знаю. Вот что я чувствую. Мне бы в голову не пришло, что она может быть такой. Это какое-то чудо, наверное. И маме моей точно бы понравилось её шоу с мыльными пузырями.

– А можно я? – спрашиваю осторожно, а она улыбается и протягивает мне длинный флакон.

Я представляю, как мы смотримся со стороны. Но… вокруг только доброжелательные лица. Никто не качает головой и не осуждает. Всем… нравится! И это удивительно.

Я и не заметил, как начал хохотать в голос. Даже испугался. Это я? Это со мной?

– Наигрался? – спрашивает она, забирая у меня «игрушку». А мне как обиженному мальчику хочется спрятать руку за спиной и не отдавать. Но вроде как стыдно. «Жадина», – хочу сказать ей и показать язык.

А она снова удивляет. Подходит к притихшей девочке, у которой хвостики поникли, будто их дождём прибило. Девочку держит за руку мать – простая такая и, наверное, стеснённая в средствах. Ребёнок не смеет просить, а у матери, подозреваю, не за что купить малышке подарок.

– Это тебе, – говорит Юля и протягивает девчонке флакон с мыльными пузырями.

У меня чуть сердце не остановилось, когда ребёнок поднял на Юлю глаза. Голубые и неверящие.

– Мечты ведь должны сбываться, правда? – треплет моя девушка малышку по светлым волосам.

– Спасибо вам, – благодарит женщина Юлю. В глазах у неё – волнение и слёзы. Непролитые, но блестящие.

– Сибо, – шепчет ребёнок, прижимая к груди намертво ярко-синюю «палку», где плещется радужное чудо.

– Пойдём, – хватает госпожа Ефимова меня за руку и уводит, как телёнка. И я иду за ней, словно привязанный.

А потом досадую и злюсь. Что я за дурак такой. Я ведь мог малышке мороженое купить и ещё что-нибудь. Но в спину нам несётся абсолютно счастливый смех – словно колокольчики в воздухе звенят.

Я оборачиваюсь и вижу, как танцует девочка. Короткая юбка развевается, хвостики задорно подпрыгивают, а ветер разносит во все стороны радужные шары – большие и помельче.

– Ты… невероятная, знаешь об этом? – слова сами срываются с губ. Мне трудно дышать и говорить. Эмоции переполняют. Это какое-то абсолютно новое чувство. И восхищение, и… слов не подобрать, что я на самом деле чувствую.

– Я обычная, Павлик, – словно холодной водой окатывает она меня.

Павлик. Чёрт. Я даже забываю, что она до сих пор не знает. Как бы ей объяснить? Признаться? В лоб не хочется. Всё же беременная, а я тут – привет, я не Павлик?

– Покормишь нас? – похлопывает она себя по животу. – Мы голодные.

– Конечно, – вздыхаю и веду её к машине. – Я знаю одно отличное место.

Вот там и скажу. Пусть поест, подобреет. А я с духом соберусь. Созрею. Слова подберу правильные. Сейчас, пока будем ехать, порепетирую в уме. Чтоб помягче и не в лоб. Мне важно, чтобы она на дыбы не встала. А если встанет – поцелую. Самый верный и безотказный способ. Ещё ни разу меня с ней не подводил.

В кафе, где я изредка люблю бывать, сегодня почти аншлаг. Юля головой по сторонам крутит. Ей всё нравится – вижу по глазам. Она такая открытая и милая. У неё эмоции яркие, на ладони, как у девочки.

В таком возрасте девушки обычно с печатью жизненной бытовухи на лице: все в делах, заботах, думах о будущем или о работе. А Юля умела преображаться. Я это ещё на дне рождения заметил.

И то, что она в постель мою попала – авантюризм чистой воды.

Стремительно мрачнею. Не ко мне она в постель попала, а к Павлику. Что, что же её туда привело? А главное – зачем? Голову сломать можно. Проще спросить. Но я потерплю. Пусть поест, а то разборки – это не очень хорошо. Особенно в многолюдном месте.

Юля ест, я тоже. Оказывается, проголодался. Я, кажется, обед пропустил. А в голове всё кручу и кручу: «Я должен признаться, Юля. Я не совсем Павлик…», – а дальше – ступор. И путаница. Я в словах путаюсь, будто ногой в штанину не попадаю. Или обеими ногами сразу в одну ныряю. Жесть.

Надо решиться. Сказать и всё. Не съест же она меня. И только я открываю рот, как у неё звонит телефон.

– Да, Эля, – поёт моя Сирена и улыбается, а я напряжённо вглядываюсь в её лицо. Юля какие-то странные взгляды на меня бросает. С чего бы это?..

И как-то всё это мне не нравится… ой, как не нравится…