Старший лейтенант Крушинин просчитал, что его группа идет с небольшим опережением графика и имеет возможность перевести дух в течение трех-четырех минут. Самому командиру роты отдых еще не требовался, как и большинству бойцов. Но Ибрагим Владимирович успел заметить, как нервно подрагивают пальцы у младшего сержанта Соломатина. Точно такое же дрожание время от времени появлялось на верхнем веке правого глаза. Парень очень часто вытирал пот со лба тыльной стороной ладони. Все это однозначно говорило о сильной психологической усталости сапера.

Это ведь только незнающему человеку со стороны может показаться, что сапер ничего особого не делает. Он аккуратно, даже с некоторым демонстративным спокойствием отсоединяет растяжку от чуткого маячка мины, а потом просто вывинчивает взрыватель. Если ему не удается сделать это сразу, то сапер придерживает маячок свободной рукой, чтобы тот не наклонился более допустимого угла, вывинчивает взрыватель вместе с растяжкой и только после этого снимает ее. Сапер в это время чаще всего не занят перестрелкой с противником.

Тем не менее Ибрагим Владимирович, сам многократно с минами работавший, понимал, что цену любого неточного движения пальцев сапер оценивает лучше кого-то другого. Так Соломатин во время работы всегда знает, что двумя руками держит смерть, не позволяет ей вырваться наружу, чтобы поглотить и его самого, и тех людей, которые находятся рядом с ним. Нагрузка на психику в это время огромная.

Не случайно лейтенант Кротов приказал кому-то из бойцов своего взвода занять его место. Устал офицер. А в группе Ибрагима Владимировича, кроме его самого да разве что лейтенанта Радужного, сменить сапера было некому. Рядовые спецназовцы не в счет. Они что-то умели, но профессионалами в этом деле не являлись.

На психику младшего сержанта не слабо давил и еще один момент. Этот парень вынужден был идти впереди всей группы, направляя себе под ноги рассеянный свет тактического фонаря. При этом он наверняка понимал, что, окажись впереди бандиты, они именно по такому вот признаку его и определят. Ну а после этого достаточно будет одного точного выстрела.

Хотя комплект оснастки «Ратник» и закрывает девяносто процентов тела, но разные его участки он защищает по-разному. Лицо бойца остается открытым, а его шею и ноги как-то заслоняют только противоосколочный воротник и юбка бронежилета. В какой-то мере от тех же осколков, летящих по касательной, конечности солдата защитит костюм, но при прямом попадании, особенно пули, он уберечь не сможет.

— Лейтенант, замени на время Соломатина, — обратился старший лейтенант Крушинин к командиру взвода скалолазов. — Потом и я поработаю, а вслед за этим он сам с новыми силами за дело возьмется. Даже Кротов отдых себе устроил, солдата на свое место поставил. А у нас один младший сержант за всю группу отдувается. Так он скоро поседеет.

— Понял. Работаю, — спокойно проговорил лейтенант Радужный, перестроил свой тактический фонарь и спросил: — Идем, что ли?

— Да, уже пора. Идем, — ответил старший лейтенант, оторвал спину от стены, встал на ноги и пошел вслед за командиром взвода.

Бойцы тоже быстро поднялись и двинулись за офицерами.

Младший сержант Соломатин шел рядом с командиром роты. Но теперь он выключил свой подствольный тактический фонарь. Если бы вдруг сейчас прозвучала очередь, пущенная бандитами навстречу спецназовцам, то она, скорее всего, предназначалась бы не ему.

Конечно, история знает немало случаев, когда простые солдаты закрывали своим телом командиров. Особенно много подобных моментов почему-то зарегистрировано на войне в Афганистане. Но чаще всего это были спонтанные поступки.

В теле любого человека, как животного, живет и активно действует инстинкт самосохранения, подчиняющийся приказам подсознания, а не разума. Всегда есть надежда, что пуля, пущенная в тебя, пролетит мимо, хотя она не имеет способности и обыкновения менять траекторию. Никто преднамеренно не желает, чтобы этот смертоносный кусочек металла попал в товарища, идущего рядом. Но каждый думает, что именно его пуля не коснется, надеется на это даже тогда, когда добровольно выбирает для себя опасное задание. Может быть, будет ранение. Не исключено, что даже тяжелое. Но встречи со смертью умышленно никто не ищет.

Наверное, именно эти чувства играли в груди младшего сержанта, когда он шел рядом с командиром роты. Соломатин в глубине души был счастлив оттого, что после долгой работы тот сменил его на роли сапера, ведущего за собой колонну.

Однако, видимо, предположения старшего лейтенанта Крушинина были верны. Чем ближе колонна приближалась к гротам, тем меньше было шансов встретиться со взрывным устройством.

Бандиты тоже были далеко не глупы. Они вполне понимали, что какой-то взрыв в состоянии сдвинуть пласты почвы и вызвать обвал. Конечно, обрушение в галереях боевиков пугало не особенно сильно. В состав банды входила опытная группа землекопов, способных восстановить старые проходы и создать новые.

Но по мере углубления в недра хребта старший лейтенант Крушинин обратил внимание на то, как изменились сами стены галереи. Если раньше они состояли из плотной смеси земли, глины и камней разного размера, то теперь стали однородными и беловатыми, что показывало наличие известняка и гипса в почве. А ведь они плохо выдерживают нагрузки. К тому же Ибрагим Владимирович знал, что километрах в сорока от этих вот горных хребтов находится небольшой карьер по добыче гипса открытым способом, принадлежащий какой-то французской компании.

Наличие таких пород пугало бандитов. Они опасались обвала, который мог произойти в результате взрыва. Если завалит всех, то уже никакие землекопы помочь не смогут.

Тут вдруг снова пропала связь с первой и второй группами. Ибрагим Владимирович добрых пять минут пытался вызвать на разговор старшего лейтенанта Соколовского и лейтенанта Кротова, но в ответ слышал только тишину.

Однако чуть позже, по мере приближения к бандитским гротам, сначала вышел на связь Крыса, а потом прорезался и голос Рюрика. КРУСы Кротова и бойцов его группы работали как ретрансляторы. Но даже в этом режиме не было заметно никаких эфирных задержек, которые бывают свойственны радиостанциям и сотовым телефонам. Ответы офицеров на вопросы командира роты звучали своевременно.

Анчар снова заглянул в карту и решил, что пришло время сменить лейтенанта Радужного. Тому не пришлось работать ни с одной миной, но роль ведущего, лидера группы, несущего в руке фонарь, психологически тоже должна была изрядно напрягать его.

Так уж получилось, что едва Анчар возглавил движение группы, им попался новый колодец, на дне которого была установлена мина с взрывателем нажимного действия. Раньше таких сюрпризов на пути спецназовцев не встречалось. Сама кнопка взрывателя была прикрыта небольшой дощечкой, на которую хотелось не просто наступить, а непременно спрыгнуть, чтобы не оставлять в песке отчетливого следа ноги.

Старший лейтенант Крушинин едва не сделал этого. Но именно сила такого вот желания и остановила командира разведывательной роты. Впечатление складывалось такое, будто кто-то попросту уговаривал его совершить этот прыжок. Однако Ибрагим Владимирович сдержался. Сказалась его привычка никогда не делать того, к чему его кто-то принуждает.